Только в третьей четверти девятиклассники знакомятся с темой «Типы подчинения придаточных частей в сложноподчинённом предложении», но готовятся к экзамену с начала учебного года.
Давайте попробуем разобраться с заданием 13 в тестовой части ОГЭ. Для наблюдения обратимся к рассказу А.П. Чехова «Дорогие уроки».
В этом рассказе автор использует различные сложноподчинённые предложения как с одной придаточной частью, так и несколькими.
Напомним формулировку этого задания: «Среди предложений___ найдите сложноподчиненное предложение c однородным подчинением. Напишите номер этого предложения». Вместо выделенных полужирным стилем слов могут быть и такие слова: «с неоднородным (параллельным) подчинением» или «с последовательным подчинением».
Определимся с условными обозначениями, которые нам будут помогать в анализе структуры сложноподчинённого предложения (сокращённо СПП). Для выделения главной части используем квадратные скобки [ ], для придаточной ― круглые ( ). Мы станем составлять и линейные, и вертикальные схемы предложения.
Сначала потренируемся в составлении схем СПП с одной придаточной частью. Обратите внимание, что положение придаточной части может быть разным: препозиция, интерпозиция и постпозиция. Приставки в слове "позиция" уже содержат указание на место придаточной части в предложении.
Рассмотрим примеры.
1. Препозиция обстоятельственного придаточного цели: (Чтобы легче дышалось)1, [он всегда работает в ночной сорочке]2.
2. Интерпозиция обстоятельственного придаточного времени: [На другой день вечером, (когда часы показывали без пяти минут семь)2, пришла Алиса Осиповна]1.
3. Постпозиция обстоятельственного придаточного времени: [Воротов сильно почувствовал это]1, (когда, выйдя из университета со степенью кандидата, занялся маленькой научной работкой)2.
В первом примере мы обнаружили придаточную часть в начале предложения, во втором — в середине, в третьем ― в конце СПП.
Поясним, что сложные предложения в тексте могут иметь различные случаи осложнения, и если вы не узнаёте их, то можете запутаться, поэтому мы будем пояснять эти осложнения в каждом примере. Так, в третьем предложении придаточная часть осложнена обособленным обстоятельством, выраженным деепричастным оборотом (сокращённо ДО).
Определите, есть ли в следующих трёх примерах какие-либо типы осложнений. Какую позицию занимает в них придаточная часть?
1)Она отрекомендовалась учительницей французского языка, Алисой Осиповной Анкет, и сказала, что её прислал к Воротову один из его друзей.
2)Выражение лица у неё было холодное, деловое, как у человека, который пришёл говорить о деньгах.
3)Если бы это странное предложение было сделано малолетним, то, наверное, она рассердилась бы и крикнула.
Вы должны были заметить, что в первых двух предложениях придаточная находится в постпозиции, а в последнем примере ― в препозиции.
Итак, проверяем свою наблюдательность.
1. [Она отрекомендовалась учительницей французского языка, Алисой Осиповной Анкет, и сказала]1, (что её прислал к Воротову один из его друзей)2.
2. [Выражение лица у неё было холодное, деловое, как у человека]1, (который пришёл говорить о деньгах)2.
3. (Если бы это странное предложение было сделано малолетним)1, [то, наверное, она рассердилась бы и крикнула]2.
Линейные схемы очень удобны.
Проверьте себя!
Теперь выясним, какие виды осложнений нам здесь встретились. В первом предложении есть обособленное приложение, выраженное именем собственным, и однородные сказуемые. Во втором ― обособленное обстоятельство, выраженное сравнительным оборотом, и однородные определения находятся в главной части. И, наконец, в третьем предложении есть вводное слово и однородные сказуемые в главной части.
Не все эти осложнения мы станем вносить в схемы, так как только однородные сказуемые играют основную роль в строении СПП, и всё-таки будем их иметь в виду.
Теперь познакомимся с типами подчинения в СПП, у которых есть несколько придаточных частей.
Сказать точно, какой тип более часто встречается, трудно, скорее всего, возможны различные комбинации и смешанные случаи, когда несколько типов подчинения могут быть в одном СПП. Но такие примеры на экзамене вы не встретите.
Проанализируем предложение:
И он ещё спросил у неё, не хочет ли она чаю или кофе, хороша ли на дворе погода.
В этом предложении от главной части к двум изъяснительным придаточным задаём одинаковый вопрос "о чём?", эти придаточные части легко можно поменять местами друг с другом, они очень похожи на однородные члены предложения и соединяются с главной при помощи союза ЛИ.
[И он ещё спросил у неё]1, (не хочет ли она чаю или кофе)2, (хороша ли на дворе погода)3.
Для сравнения двух видов схем предлагаем обе: и линейную, и вертикальную.
СХЕМЫ СПП с однородным подчинением:
Такой способ подчинения принято называть однородным. Если бы придаточных частей с аналогичным строением было бы более двух, то один из союзов ЛИ был бы опущен, чтобы избегнуть повтора. Но восстановить его очень легко.
Рассмотрим другое предложение:
В один зимний полдень, когда Воротов сидел у себя в кабинете и работал, лакей доложил, что его спрашивает какая-то барышня.
Теперь находим главную и придаточные части, составляем схемы.
[В один зимний полдень, (когда Воротов сидел у себя в кабинете и работал)2, лакей доложил]1, (что его спрашивает какая-то барышня)3.
СХЕМЫ СПП с неоднородным (параллельным) подчинением:
Здесь от главной части задаём два разных вопроса: лакей доложил "когда?" и "о чём?". Придаточные части уже не являются однородными, имеют разное значение: одно из них обстоятельственное времени, другое изъяснительное. Такой способ называют параллельным.
Теперь обратимся к последнему примеру.
Только раз на её лице мелькнуло недоумение, когда она узнала, что её пригласили учить не детей, а взрослого, толстого человека.
Приходим к выводу, что придаточные части тоже отвечают на разные вопросы: мелькнуло недоумение "когда?", она узнала "о чём?". Эти вопросы мы задаём не от главной части, а последовательно: от первой придаточной ко второй придаточной части.
[Только раз на её лице мелькнуло недоумение]1, (когда она узнала)2, (что её пригласили учить не детей, а взрослого, толстого человека)3.
СХЕМЫ СПП с последовательным подчинением:
Этот способ подчинения называется последовательным.
Для самопроверки предлагаем пять предложений. Учтите, что вам может встретиться смешанный тип подчинения, если придаточных частей более двух.
Самопроверка
1)Алиса Осиповна с холодным, деловым выражением ответила ему, что она кончила курс в частном пансионе и имеет права домашней учительницы, что отец её недавно умер от скарлатины, мать жива и делает цветы...
2)Она извинилась и сказала, что может заниматься только полчаса, так как с урока пойдёт прямо на бал.
3)И Воротов, глядя на её смущение, понял, как для неё дорог был рубль и как ей тяжело было бы лишиться этого заработка.
4)Ей, по-видимому, не хотелось, чтобы её кавалеры знали, что у неё есть ученики и что она от нужды даёт уроки.
Подсказка!
Здесь цветом выделены союзы, а курсивом — все осложнения:
1. [Алиса Осиповна с холодным, деловым выражением ответила ему]1, (что она кончила курс в частном пансионе)2 и (имеет права домашней учительницы)3, (что отец её недавно умер от скарлатины)4, (мать жива)5 и (делает цветы)6...
2. [Она извинилась и сказала]1, (что может заниматься только полчаса)2, (так как с урока пойдёт прямо на бал)3.
3. [И Воротов, глядя на её смущение, понял]1, (как для неё дорог был рубль)2 и (как ей тяжело было бы лишиться этого заработка)3.
4. [Ей, по-видимому, не хотелось]1, (чтобы её кавалеры знали)2, (что у неё есть ученики)3 и (что она от нужды даёт уроки)4.
Ответы
Для проведения урока по данной теме можно воспользоваться презентацией.
А теперь давайте перечитаем весь рассказ полностью.
А.П. Чехов
Дорогие уроки
Для человека образованного незнание языков составляет большое неудобство. Воротов сильно почувствовал это, когда, выйдя из университета со степенью кандидата, занялся маленькой научной работкой.
- Это ужасно! - говорил он задыхаясь (несмотря на свои двадцать шесть лет, он пухл, тяжёл и страдает одышкой). - Это ужасно! Без языков я, как птица без крыльев. Просто хоть работу бросай.
И он решил во что бы то ни стало побороть свою врождённую лень и изучить французский и немецкий языки и стал искать учителей.
В один зимний полдень, когда Воротов сидел у себя в кабинете и работал, лакей доложил, что его спрашивает какая-то барышня.
- Проси, - сказал Воротов.
И в кабинет вошла молодая, по последней моде, изысканно одетая барышня. Она отрекомендовалась учительницей французского языка, Алисой Осиповной Анкет, и сказала, что её прислал к Воротову один из его друзей.
- Очень приятно! Садитесь! - сказал Воротов, задыхаясь и прикрывая ладонью воротник своей ночной сорочки. (Чтобы легче дышалось, он всегда работает в ночной сорочке.) - Вас прислал ко мне Петр Сергеич? Да, да... я просил его... Очень рад!
Договариваясь с m-lle Анкет, он застенчиво и с любопытством поглядывал на неё. Это была настоящая, очень изящная француженка, ещё очень молодая. По лицу, бледному и томному, по коротким кудрявым волосам и неестественно тонкой талии ей можно было дать не больше 18 лет; взглянув же на её широкие, хорошо развитые плечи, на красивую спину и строгие глаза, Воротов подумал, что ей, наверное, не меньше 23 лет, быть может, даже все 25; но потом опять стало казаться, что ей только 18. Выражение лица у неё было холодное, деловое, как у человека, который пришёл говорить о деньгах. Она ни разу не улыбнулась, не нахмурилась, и только раз на её лице мелькнуло недоумение, когда она узнала, что её пригласили учить не детей, а взрослого, толстого человека.
- Итак, Алиса Осиповна, - говорил ей Воротов, - мы будем заниматься ежедневно от семи до восьми вечера. Что же касается вашего желания - получать по рублю за урок, то я ничего не имею возразить против. По рублю - так по рублю...
И он ещё спросил у неё, не хочет ли она чаю или кофе, хороша ли на дворе погода, и, добродушно улыбаясь, поглаживая ладонью сукно на столе, дружелюбно осведомился, кто она, где кончила курс и чем живёт.
Алиса Осиповна с холодным, деловым выражением ответила ему, что она кончила курс в частном пансионе и имеет права домашней учительницы, что отец её недавно умер от скарлатины, мать жива и делает цветы, что она, m-lle Анкет, до обеда занимается в частном пансионе, а после обеда, до самого вечера, ходит по хорошим домам и даёт уроки.
Она ушла, оставив после себя лёгкий, очень нежный запах женского платья. Воротов долго потом не работал, а сидя у стола, поглаживал ладонями зелёное сукно и размышлял.
«Очень приятно видеть девушек, зарабатывающих себе кусок хлеба, - думал он. - С другой же стороны, очень неприятно видеть, что нужда не щадит даже таких изящных и хорошеньких девиц, как эта Алиса Осиповна, и ей также приходится вести борьбу за существование. Беда!..»
Он, никогда не видавший добродетельных француженок, подумал также, что эта изящно одетая Алиса Осиповна, с хорошо развитыми плечами и с преувеличенно тонкой талией, по всей вероятности, кроме уроков, занимается ещё чем-нибудь.
На другой день вечером, когда часы показывали без пяти минут семь, пришла Алиса Осиповна, розовая от холода; она раскрыла Margot, которого принесла с собой, и начала без всяких предисловий:
- Французская грамматика имеет двадцать шесть букв. Первая буква называется А, вторая В...
- Виноват, - перебил её Воротов, улыбаясь. - Я должен предупредить вас, мадемуазель, что лично для меня вам придется несколько изменить ваш метод. Дело в том, что я хорошо знаю русский, латинский и греческий языки... изучал сравнительное языковедение, и, мне кажется, мы можем, минуя Margot, прямо приступить к чтению какого-нибудь автора.
И он объяснил француженке, как взрослые люди изучают языки.
- Один мой знакомый, - сказал он, - желая изучить новые языки, положил перед собой французское, немецкое и латинское евангелия, читал их параллельно, причем кропотливо разбирал каждое слово, и что ж? Он достиг своей цели меньше чем в один год. Сделаем и мы так. Возьмём какого-нибудь автора и будем читать.
Француженка с недоумением посмотрела на него. По-видимому, предложение Воротова показалось ей очень наивным и вздорным. Если бы это странное предложение было сделано малолетним, то, наверное, она рассердилась бы и крикнула, но так как тут был человек взрослый и очень толстый, на которого нельзя было кричать, то она только пожала плечами едва заметно и сказала:
- Как хотите.
Воротов порылся у себя в книжном шкафу и достал оттуда истрёпанную французскую книгу.
- Это годится? - спросил он.
- Всё равно.
- В таком случае давайте начинать. Господи благослови. Начнём с заглавия... Memoires.
- Воспоминания, - перевела m-lle Анкет.
- Воспоминания... - повторил Воротов. Добродушно улыбаясь и тяжело дыша, он четверть часа провозился со словом memoires и столько же со словом de, и это утомило Алису Осиповну. Она отвечала на вопросы вяло, путалась и, по-видимому, плохо понимала своего ученика и не старалась понять. Воротов предлагал ей вопросы, а сам между тем поглядывал на её белокурую голову и думал: «Её волосы кудрявы не от природы, она завивается. Удивительно! Работает с утра до ночи и успевает еще завиваться».
Ровно в восемь часов она поднялась и, сказав сухое, холодное "au revoir, monsieur" (до свидания, сударь - фр.), пошла из кабинета, и после неё остался всё тот нежный, тонкий, волнующий запах. Ученик опять долго ничего не делал, сидел у стола и думал.
В следующие за тем дни он убедился, что его учительница барышня милая, серьёзная и аккуратная, но что она очень необразованна и учить взрослых не умеет; и он решил не тратить попусту времени, расстаться с ней и пригласить другого учителя. Когда она пришла в седьмой раз, он достал из кармана конверт с семью рублями и, держа его в руках, очень сконфузился и начал так:
- Извините, Алиса Осиповна, но я должен вам сказать... поставлен в тяжёлую необходимость...
Взглянув на конверт, француженка догадалась, в чём дело, и в первый раз за всё время уроков её лицо дрогнуло, и холодное, деловое выражение исчезло. Она слегка зарумянилась и, опустив глаза, стала нервно перебирать пальцами свою тонкую золотую цепочку. И Воротов, глядя на её смущение, понял, как для неё дорог был рубль и как ей тяжело было бы лишиться этого заработка.
- Я должен вам сказать... - пробормотал он, смущаясь ещё больше, и в груди у него что-то ёкнуло; он торопливо сунул конверт в карман и продолжал:
- Извините, я... я оставлю вас на десять минут...
И делая вид, что он вовсе не хотел отказывать ей, а только просил позволения оставить её ненадолго, он вышел в другую комнату и высидел там десять минут. И потом вернулся ещё более смущённый; он сообразил, что этот его уход на короткое время она может объяснить как-нибудь по-своему, и ему было неловко.
Уроки начались опять.
Воротов занимался уж без всякой охоты. Зная, что из занятий не выйдет никакого толку, он дал француженке полную волю, уж ни о чём не спрашивал её и не перебивал. Она переводила, как хотела, по десяти страниц в один урок, а он не слушал, тяжело дышал, и от нечего делать рассматривал то кудрявую головку, то шею, то нежные белые руки, вдыхал запах её платья...
Он ловил себя на нехороших мыслях, и ему становилось стыдно, или же он умилялся и тогда чувствовал огорчение и досаду оттого, что она держала себя с ним так холодно, деловито, как с учеником, не улыбаясь и точно боясь, как бы он не прикоснулся к ней нечаянно. Он всё думал: как бы так внушить ей доверие, познакомиться с нею покороче, потом помочь ей, дать ей понять, как дурно она преподаёт, бедняжка.
Алиса Осиповна явилась однажды на урок в нарядном розовом платье, с маленьким декольте, и от неё шёл такой аромат, что казалось, будто она окутана облаком, будто стоит только дунуть на неё, как она полетит или рассеется, как дым. Она извинилась и сказала, что может заниматься только полчаса, так как с урока пойдёт прямо на бал.
Он смотрел на её шею и на спину, оголенную около шеи, и, казалось ему, понимал, отчего это француженки пользуются репутацией легкомысленных и легко падающих созданий; он тонул в этом облаке ароматов, красоты, наготы, а она, не зная его мыслей и, вероятно, нисколько не интересуясь ими, быстро перелистывала страницы и переводила на всех парах:
- «Он ходил на улице и встречал господина своего знакомого и сказал: "Куда вы устремляетесь, видя ваше лицо такое бледное, это делает мне больно"».
Memoires давно уже были закончены, и теперь Алиса переводила какую-то другую книгу. Раз она пришла на урок часом раньше, извиняясь тем, что в семь часов ей нужно ехать в Малый театр. Проводив её после урока, Воротов оделся и тоже поехал в театр. Он поехал, как казалось ему, только затем, чтобы отдохнуть, развлечься, а об Алисе у него не было и мыслей. Он не мог допустить, чтобы человек серьёзный, готовящийся к ученой карьере, тяжёлый на подъём, бросил дело и поехал в театр только затем, чтобы встретиться там с малознакомой, не умной, мало интеллигентной девушкой...
Но почему-то в антрактах у него билось сердце, он, сам того не замечая, как мальчик бегал по фойе и по коридорам, нетерпеливо отыскивая кого-то; и ему становилось скучно, когда антракт кончался; а когда он увидел знакомое розовое платье и красивые плечи под тюлем, сердце его сжалось, точно от предчувствия счастья, он радостно улыбнулся и первый раз в жизни испытал ревнивое чувство.
Алиса шла с какими-то двумя некрасивыми студентами и с офицером. Она хохотала, громко говорила, видимо, кокетничала; такою никогда не видел её Воротов. Очевидно, она была счастлива, довольна, искренна, тепла. Отчего? Почему? Оттого, быть может, что эти люди были близки ей, из того же круга, что и она... И Воротов почувствовал страшную пропасть между собой и этим кругом. Он поклонился своей учительнице, но та холодно кивнула ему и быстро прошла мимо; ей, по-видимому, не хотелось, чтобы её кавалеры знали, что у неё есть ученики и что она от нужды даёт уроки.
После встречи в театре Воротов понял, что он влюблён... Во время следующих уроков, пожирая глазами свою изящную учительницу, он уже не боролся с собой, а давал полный ход своим чистым и нечистым мыслям. Лицо Алисы Осиповны не переставало быть холодным, ровно в восемь часов каждого вечера она спокойно говорила "au revoir, monsieur", и он чувствовал, что она равнодушна к нему и будет равнодушной и - положение его безнадёжно.
Иногда среди урока он начинал мечтать, надеяться, строить планы, сочинял мысленно любовное объяснение, вспоминал, что француженки легкомысленны и податливы, но достаточно ему было взглянуть на лицо учительницы, чтобы мысли его мгновенно потухли, как потухает свеча, когда на даче во время ветра выносишь её на террасу. Раз он, опьянев, забывшись, как в бреду, не выдержал и, загораживая ей дорогу, когда она выходила после урока из кабинета в переднюю, задыхаясь и заикаясь, стал объясняться в любви:
- Вы мне дороги! Я... я люблю вас! Позвольте мне говорить!
А Алиса побледнела - вероятно от страха, соображая, что после этого объяснения ей уж нельзя будет ходить сюда и получать рубль за урок; она сделала испуганные глаза и громко зашептала:
- Ах, это нельзя! Не говорите, прошу вас! Нельзя!
И потом Воротов не спал всю ночь, мучился от стыда, бранил себя, напряженно думал. Ему казалось, что своим объяснением он оскорбил девушку, что она уже больше не придёт к нему.
Он решил узнать утром в адресном столе её адрес и написать ей извинительное письмо. Но Алиса пришла без письма. Первую минуту она чувствовала себя неловко, но потом раскрыла книгу и стала переводить быстро и бойко, как всегда:
- «О, молодой господин, не разрывайте эти цветы в моём саду, которые я хочу давать своей больной дочери...»
Ходит она до сегодня. Переведены уже четыре книги, а Воротов не знает ничего, кроме слова "memoires", и когда его спрашивают об его научной работке, то он машет рукой и, не ответив на вопрос, заводит речь о погоде.
