Поиск на сайте

Эдуард и Всеволод Багрицкие

Поэт по призванию, Эдуард Георгиевич Багрицкий (настоящее имя Эдуард Годелевич Дзюбин) был солдатом. Увиденное и пережитое на гражданской войне никогда не отступало из его памяти.

Багрицкий (1895—1934) жил нетерпеливо, интересовался всем: и гигантскими стройками, и судьбой умирающей девочки из маленького городка. Он писал о самых обычных профессиях рыбовода и ветеринара. Энергичным и выразительным стихом, как выстрел, сложил сказание об украинском крестьянине Опанасе, сгинувшем в водовороте схваток.

Поэт рассказывал: «Над стихами я работаю очень много: над одним стихотворением два-три месяца. Я хочу отвечать за каждую строчку, мною написанную. Учусь я всё время. Учусь по книгам. Учусь у жизни. Каждый человек, с которым я встречаюсь, для меня представляет определённый интересный материал. Я много ездил по стране, но никогда не был праздным наблюдателем».

Вместе с Маяковским, Светловым, Тихоновым Багрицкий создавал советскую поэзию. Его по праву называют поэтом-романтиком. Он писал в ранних стихах о весёлом птицелове, Летучем Голландце, Тиле Уленшпигеле. Скитальцы, странники, борцы за свободу были особенно близки ему. Но все эти герои были книжные. «Старая романтика»,— скажет Багрицкий о раннем творчестве. Он будет искать романтику в новой жизни, в современной действительности.

Простой и необыкновенной была судьба поэта:

Нас водила молодость    
В сабельный поход,    
Нас бросала молодость
На кронштадтский лёд.

Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.

Но в крови горячечной
Подымались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы...

Сабельный поход, «боевые лошади» — эмблемы времени. В стихах Багрицкого жила музыка той великой эпохи, свидетелем и творцом которой был он сам. Поэт воевал в партизанском отряде, сражался в красноармейских частях, работал в милиции. Он имел личное, биографическое право с казать: «Нас водила молодость в сабельный поход...»

Октябрьскую революцию, гражданскую войну Багрицкий воспринял как своё кровное дело: писал листовки, стихи, плакаты для южного отделения Российского телеграфного агентства. А в Москве в это же время Окна РОСТА создавал Владимир Маяковский. Оба они сражались за революцию, только на разных фронтах.

О революции и гражданской войне Багрицкий писал всю жизнь. И всё-таки, когда называют его имя, то прежде всего вспоминается «Дума про Опанаса» — большая поэма о гражданской войне на Украине.

Красноармеец Опанас Панько убегает из своего отряда. Не хочет он воевать ни у красных, ни у белых, а хочет вернуться к привычному крестьянскому труду, выращивать хлеб. Спасаясь от войны, Опанас забредает в село, захваченное бандой Махно.

Невозможно быть мирным человеком в немирное время: Опанас ушёл от красных, а получилось так, что он стал воевать против них, махновцы заставили Опанаса вступить в свою банду. Поэт показывает, что измена ведёт к глубокому падению: к махновцам в плен попадает красный комиссар, бывший командир Опанаса, и Опанас расстреливает его.

Наступает день решающего сражения махновцев с красной конницей. В бою Опанас сталкивается с комбригом Котовским, который сбивает Опанаса с коня. Махновцы разбиты, а Опанаса приводят в штаб красных. Измены ему не прощают...

Вот о чём «Дума про Опанаса». Но как в ней рассказано о судьбе человека!

Ритм поэмы быстрый, словно конский бег в необозримой украинской степи. Эта степь, земля Украины, стала по воле поэта одушевлённой, живой, скорбящей, как мать, на глазах которой погибают её дети. С нежностью и щемящей любовью обращается к ней Багрицкий:

Тополей седая стая,
Воздух тополиный...
Украина, мать родная,
Песня-Украина!

В «Думе про Опанаса» всё время слышится голос самого поэта. Мы чувствуем его волнение, слышим биение его сердца, нам кажется, что ритм поэмы совпадает с нашим дыханием, что мы сами летим вперёд в кавалерийской атаке...

Вот появляется Котовский. Посмотрите, с какой зоркостью описаны и всадник, и конь:

Над конем играет шашка
Проливною силой,
Сбита красная фуражка
На бритый затылок.
В лад подрагивают плечи
От конского пляса...

Багрицкий-художник, находит такие точные детали, благодаря которым сцена отчётливо возникает в нашем воображении.

Десятки раз описывал Багрицкий сражения гражданской войны. Уже были разбиты белые армии, интервенты и бандиты, а через строфы его стихов всё ещё мчались тачанки, уходили на фронт воинские эшелоны, «где мелом нарисована звезда».

Тот, кто откроет книги поэта, услышит топот конницы, громыхание выстрелов. И горячий, весёлый, романтический ветер наполнит лёгкие мужеством и восторгом.

Багрицкий был сотрудником журнал «Пионер», переписывался с юными поэтами, присылавшими свои стихи, принимал ребят у себя дома. «Ни к одному из современных поэтов не ходили дети так часто и много, как к Багрицкому, и никто не говорил с ними так задушевно, как он. Возможно, что о рыбах и птицах он говорил им не меньше, чем о стихах...» — вспоминал редактор «Пионера» Борис Ивантер.

В комнате поэта — скромная обстановка: книжный шкаф, тахта, рабочий стол, два стула. А дальше, до самой балконной двери, — зелёно-голубое царство аквариумов. В этой комнате обитал и попугай, произносивший имя жены Эдуарда Георгиевича: «Лида!»

Поэт тяжело болел астмой и был замкнут в четырёх стенах комнаты. Больным лёгким не хватало воздуха. Зато сколько воздуха, сколько простора в стихах!

Литавры лебедей замолкли вдалеке,
Затихли журавли за топкими лугами,
Лишь ястреба кружат над рыжими стогами,
Да осень шелестит в прибрежном тростнике.

На сломанных плетнях завился гибкий хмель,
И никнет яблоня, и утром пахнет слива,
В весёлых кабачках разлито в бочки пиво,
И в тихой мгле полей, дрожа, звучит свирель.

Сын поэта, Всеволод Багрицкий (родился в 1922 году), начал писать стихи в раннем детстве, в школьные годы помещал их в рукописном журнале. Доброволец, военный корреспондент, он погиб на фронте в 1942 году, не дожив до двадцати.

Эдуарду Багрицкому не посчастливилось увидеть сына юношей — он умер в 1934 году, когда Всеволоду было 12 лет. В стихах отца сын останется мальчиком, подростком, но всегда старше своего возраста, потому что ранней взрослости требовали жизнь и время, грозное и прекрасное. Эдуард Багрицкий видел в сыне наследника того поколения, которое делало революцию, участвовало в боях гражданской войны. Поэт говорил с сыном на взрослом, серьёзном, высоком и вдохновенном языке новой эпохи.

Стихотворение «Разговор с сыном» было написано в 1931 году. Это одно из последних стихотворении Багрицкого. Бесконечно строгий к себе, поэт не успел включить его при жизни ни в один сборник.

Я прохожу по бульварам. Свист    
В лёгких деревьях. Гудит аллея.    
Орденом осени ржавый лист
Силою ветра к груди приклеен, — так начинается это стихотворение.

Описанию осенней прогулки отдано только четыре первых строки, и они переносят нас в Москву, на её знаменитые бульвары. Поэту страстно хотелось вырваться за пределы дома, на улицы, на простор жизни. В стихах он мог это сделать силой воображения, и московская осень награждала его, приклеивая к груди силою ветра ржавый лист как орден.

По первым строчкам можно почувствовать, что осень поздняя: «свист в лёгких деревьях», которые уже освободились от листвы. Осенний день, изображённый Багрицким, особый, праздничный: годовщина Октября. И хорошо, что рядом — сын, с которым можно разделить праздник:

Сын мой! Четырнадцать лет прошло.
Ты пионер — и осенний воздух
Жарко глотаешь, на смуглый лоб
Падают листья, цветы и звёзды.

Этот октябрьский праздничный день
Полон отеческой грозной ласки.
Это тебе — этих флагов тень,
Красноармейцев литые каски.

Отец хочет передать сыну в наследство не только праздник жизни, но и чувство исторической памяти обо всём, что было. В этом заключается «отеческая грозная ласка». Что из того, что Сева ещё маловат ростом и ему надо встать на цыпочки, чтобы положить руку на плечо отца! «Руку свою положи на плечо мне» — это поэтическая метафора, которая просто и убедительно передаёт взаимопонимание старшего и младшего. Оба живут, «забыв о себе», общее дело для обоих выше личных интересов.

Михаил Светлов был другом Эдуарда Багрицкого, знал с детских лет Всеволода и в предисловии к его посмертной книге дневников, стихов и писем написал: «Поколение, пришедшее после нас, достойно своего предыдущего поколения».

Старшего Багрицкого знала вся страна, и когда он умер, в последний путь его провожал эскорт кавалеристов. О младшем страна узнала позднее.

Хорошо сказал об Эдуарде и Всеволоде Багрицких поэт Павел Антокольский: «Сейчас отец и сын стоят рядом. И вспоминать их можно и должно связанными вместе навсегда. В кровном родстве, в сиянии одной славы — двух поэтов-бойцов. В этом их высокое право и высокое счастье. Отец заслужил его своей песней, а сын купил своей кровью».

Когда Эдуард Багрицкий умер, на его похороны прибыл почётный конвой — эскадрон кавалеристов. И никто не удивился этому. Человека штатского, человека, который неделями не выходил из своей комнаты и был замучен болезнью, хоронили с военными почестями.

Символом поэзии Багрицкого была та самая боевая лошадь, которую он воспевал чуть ли не до последнего дыхания. Вот почему конники считали его кавалеристом революции. Вот почему в последний путь поэта провожал эскадрон кавалерии...

 

Литература

 

1. Банк Н. Разговор с сыном / Искорка. - 1984. - №10.

2. Рейн Е. Стихи стремительные, как тачанки / Пионер. - 1978. - №8.

Яндекс.Метрика