Поиск на сайте

images/slideshow/fact36.jpg

Когда мой папа был школьником

Александр Борисович Раскин (1914—1971) в жизни был весёлым и остроумным человеком.

Окончив Литературный институт, он оттачивал своё мастерство, печатая эпиграммы, фельетоны, комедии в журнале «Крокодил». Его шутки и пародии цитировала вся Москва. Неудивительно, что скоро он стал сочинять и для детей.

Книги «Как папа был маленьким» и «Как папа учился в школе», написанные в начале 60-х годов прошлого века, в отличие от многих произведений детской литературы того времени постоянно переиздаются и с удовольствием читаются современными детьми. А всё потому, что писатель искренне уважает детей, разговаривает с ними просто и открыто.

Александр Раскин много раз рассказывал своей дочке о том, как он, её папа, был маленьким, как учился в школе, потом записал истории о своих товарищах, о первой учительнице. В этих забавных рассказах герои очень похожи на нынешних школьников. Среди них есть и примерные ученики, и хулиганы, и двоечники. Есть справедливые и строгие взрослые, есть нелепые и поучительные случаи, есть полезные наблюдения и верные советы. Всегда помните: «Когда вам хочется плакать, непременно попробуйте засмеяться».

 

А. Раскин

Как папа учился в школе


КАК ПАПА ПОШЁЛ В ШКОЛУ

 

Когда папа был маленьким, он очень много болел. Он не пропустил ни одной детской болезни. Он болел корью, свинкой, коклюшем. После каждой болезни у него были осложнения. А когда они проходили, маленький папа быстро заболевал новой болезнью.

Когда ему нужно было пойти в школу, маленький папа тоже лежал больной. Когда он выздоровел и в первый раз пошёл на занятия, все дети уже давно учились. Они все уже перезнакомились, и учительница тоже их всех знала. А маленького папу никто не знал. И все на него смотрели. Это было очень неприятно. Тем более, что  некоторые даже высовывали язык.

А один мальчишка подставил ему ножку. И маленький папа упал. Но он не заплакал. Он встал и толкнул того мальчишку. Тот тоже упал. Потом он встал и толкнул маленького папу. И маленький папа опять упал. Он опять не заплакал. И опять толкнул мальчишку. Так они, наверно, толкались бы весь день. Но тут зазвонил звонок. Все пошли в класс и сели на свои места. А у маленького папы не было своего места. И его посадили рядом с девочкой. Весь класс начал смеяться. И даже эта девочка засмеялась.

Тут маленькому папе очень захотелось заплакать. Но вдруг ему стало смешно, и он сам засмеялся. Тогда засмеялась и учительница.

Она сказала:

— Вот это ты молодец! А я уж боялась, что ты заплачешь.

— Я сам боялся,— сказал папа.

И все опять засмеялись.

— Запомните, дети,— сказала учительница.— Когда вам хочется плакать, непременно попробуйте засмеяться. Это мой совет вам на всю жизнь! А теперь давайте учиться.

Маленький папа узнал в этот день, что он читает лучше всех в классе. Но тут же он узнал, что пишет хуже всех. Когда же выяснилось, что он лучше всех разговаривает на уроке, то учительница погрозила ему пальцем.

Это была очень хорошая учительница. Она была и строгая и весёлая. Учиться у неё было очень интересно. И её совет маленький папа запомнил на всю жизнь. Ведь это был его первый школьный день. А этих дней потом было много. И так много было весёлых и грустных, хороших и плохих историй в школе маленького папы!

 

КАК ПАПА РИСОВАЛ

 

Когда папа был маленьким, он очень любил рисовать. Когда же ему подарили цветные карандаши, то он рисовал целыми днями. Он рисовал домики. На каждом домике была труба. Из каждой трубы шёл дым. Возле каждого домика стояло дерево. На каждом дереве сидела птица. Домики были красные. Крыши на них были жёлтые. Трубы все были чёрные. Дым из труб шёл розовый и голубой. Деревья были синие, а птицы зелёные. На фиолетовом небе сияло золотое солнце. Рядом с ним плавала серебряная луна, окруженная золотыми и серебряными звёздами. Это была очень красивая картина. Но каждый человек, увидев её, спрашивал одно и то же:

— Где ты видел синие деревья и зелёных птиц?

И маленький папа отвечал всем одно и то же:

— Вот на этой картинке.

Пока маленький папа не пошёл в школу, он думал, что умеет рисовать очень хорошо. Но в школе все над ним смеялись на уроках рисования. Он рисовал так плохо, что учитель рисования ничего не говорил ему. Другим детям он говорил: «Хорошо!», или: «Плохо», или: «Поправь тут»...

Маленькому папе он никогда не сказал даже «Плохо». Глядя на рисунки маленького папы, учитель рисования молча хватался за голову. И на лице его было такое выражение, как будто он ест большой кислый лимон без сахара. Попробуйте сами съесть такой лимон с кожурой и посмотрите на себя в зеркало. Вот как раз такое лицо становилось у этого учителя рисования.

Некоторые девочки жалели маленького папу. Когда учитель отворачивался, они быстро рисовали в папиной тетрадке. Девочки старались рисовать как можно хуже. Но рисовать так плохо, как маленький папа, не удавалось никому. И учитель сразу замечал чужой рисунок. Тогда он говорил маленькому папе:

— Кто это нарисовал?

И маленький папа честно отвечал:

— Не я...

— Это я вижу,— говорил учитель.— Но я хочу знать, кто тебе помогал. Ведь так ты никогда не научишься рисовать. Нужно всё делать самому.

— Я сейчас нарисую сам,— говорил маленький папа. И он рисовал.

И учитель опять хватался за голову.

— Вот теперь я вижу, что это ты,— говорил он.

Когда было родительское собрание, учитель рисования произнес такую речь:

— Товарищи родители! В этом классе по моему предмету успевают отлично пять человек.

И он назвал фамилии.

— Большинство детей занимается удовлетворительно. Есть небольшая группа отстающих.— И он назвал еще три фамилии.

Потом учитель рисования сказал:

— И есть ещё один мальчик... — Тут он схватился за голову, сделал кислое лицо и назвал фамилию маленького папы. — Этот мальчик не просто отстающий,— сказал учитель рисования.— По-моему, у него какая-то болезнь, которая мешает ему рисовать.— И он опять схватился за голову.

Бабушке и дедушке было очень обидно узнать такое о своём ребенке. Но это была чистая правда. Маленький папа окончил школу. Потом он окончил техникум. Потом — институт. За всё это время он научился рисовать только кошку. Но ведь это умеет каждый ребёнок. Кошек рисуют даже дошкольники. И папа им очень завидует. Потому что у них кошки гораздо лучше получаются, чем у него. Правда, папа видел художников, которые рисуют так же плохо, как он. Но при этом они говорят: «Я так вижу это лицо, это дерево, эту лошадь...»

И некоторые им верят. Как жалко, что маленький папа не догадался сказать это своему учителю рисования. Как бы тот схватился за голову!

КАК ПАПА ОТОМСТИЛ НЕМЕЦКОМУ ЯЗЫКУ

 

Когда папа был маленьким и учился в школе, у него были разные отметки. По русскому языку — «хорошо». По арифметике — «удовлетворительно». По чистописанию — «неудовлетворительно». По рисованию — «плохо» с двумя минусами. И учитель рисования обещал папе третий минус.

Но вот однажды в класс вошла новая учительница. Она была очень симпатичная. Молодая, красивая, весёлая, в каком-то очень нарядном платье.

— Меня зовут Елена Сергеевна, а вас как? — сказала она и улыбнулась.

И все закричали:

— Женя! Зина! Лиза! Миша! Коля!

Елена Сергеевна зажала себе уши, и все умолкли. Тогда она сказала:

— Я буду вас учить немецкому языку. Согласны?

— Да! Да! — закричал весь класс.

И вот маленький папа начал учиться немецкому языку. Сначала ему очень понравилось, что стул по-немецки — дер штуль, стол — дер тыш, книга — дас бух, мальчик — дер кнабе, девочка — дас метхен.

Это было похоже на какую-то игру, и всему классу было интересно это узнать. Но когда начались склонения и спряжения, некоторые кнабен и метхен заскучали. Оказалось, что заниматься немецким языком надо серьезно. Оказалось, что это не игра, а такой же предмет, как арифметика и русский язык. Надо было сразу учиться трём вещам: писать по-немецки, читать по-немецки и говорить по-немецки. Елена Сергеевна очень старалась, чтобы на её уроках было интересно. Она приносила в класс книжки с весёлыми историями, учила ребят петь немецкие песенки и шутила на уроке тоже по-немецки. И тем, кто занимался как следует, было действительно интересно. А те ученики, которые не занимались и не готовили уроков, ничего не понимали. И, конечно, им было скучно. Они всё реже заглядывали в дас бух и всё чаще молчали, как дер тыш, когда Елена Сергеевна их опрашивала. И иногда, перед самым уроком немецкого языка, раздавался дикий крик: «Их хабе шпацирен!» Что в переводе на русский язык означало: «Я имею гулять!». А в переводе на школьный язык означало: «Я имею прогуливать!».

Услышав этот вопль, многие ученики подхватывали: «Шпацирен! Шпацирен!» И бедная Елена Сергеевна, придя на урок, замечала, что все мальчики изучают глагол «шпацирен», а за партами сидят одни девочки. И это её, понятно, очень огорчало. Маленький папа тоже занимался главным образом шпациреном. Он даже написал стихи, которые начинались так:

Нет приятней для уха детского
Слов знакомых: «Бежим с немецкого!»

Он не хотел обидеть этим Елену Сергеевну. Просто очень весело было убегать с урока, прятаться от директора и учителей, скрываться на школьном чердаке от Елены Сергеевны. Это было гораздо интереснее, чем сидеть в классе, не выучив урока, и на вопрос Елены Сергеевны: «Хабен зи ден федермессер?» («Есть ли у тебя перочинный нож?») —отвечать после долгого раздумья: «Их нихт»... (что по-русски звучало очень глупо: «Я нет...»). Когда маленький папа так ответил, над ним смеялся весь класс. Потом смеялась вся школа. А маленький папа очень не любил, когда над ним смеялись. Он гораздо больше любил сам смеяться над другими. Если бы он был умнее, то начал бы заниматься немецким языком, и над ним перестали бы смеяться. Но маленький папа очень обиделся. Он обиделся на учительницу. Он обиделся на немецкий язык. И он отомстил немецкому языку. Маленький папа никогда им серьёзно не занимался. Потом он не занимался как следует французским языком в другой школе. Потом он почти не занимался английским языком в институте. И теперь папа не знает ни одного иностранного языка. Кому же он отомстил? Теперь папа понимает, что он обидел самого себя. Он не может читать многие свои любимые книги на том языке, на котором они написаны. Ему очень хочется поехать в туристское путешествие за границу, но ему стыдно ехать туда, не умея говорить ни на одном языке. Иногда папу знакомят с разными людьми из других стран. Они плохо говорят по-русски. Но все они учат русский язык, и все они спрашивают папу:

— Шпрехен зи дейч? Парле ву франсе? Ду ю спик инглиш?

А папа только разводит руками и качает головой. Что он может ответить им? Только: «Их нихт». И ему очень стыдно.

 

КАК ПАПА ПИСАЛ ДВА СОЧИНЕНИЯ

 

Когда папа был маленьким и учился в школе, у него был товарищ Вася Середин. Вася жил рядом с маленьким папой. И они всегда вместе ходили в школу и вместе шли из школы домой. И в школе они сидели на одной парте. Когда был урок арифметики, Вася решал задачи быстрее всех. И он помогал маленькому папе по арифметике. А папа помогал Васе учить стихи и писать сочинения. И они были очень довольны друг другом. И даже дрались только между собой.

Однажды учительница задала всему классу сочинение на тему «Как я провёл лето». Вася Середин сказал папе:

— Я не знаю, что мне писать...

Маленький папа спросил его:

— Ты где был летом?

— В деревне,— сказал Вася.

— Вот и напиши про деревню.

— А чего писать?

— Ну, что ты там делал летом?

— А я ничего не делал... Купался в речке, рыбу удил с ребятами, в лес ходил...

— Ну вот и напиши все это, — сказал маленький папа.

Вася Середин написал свое сочинение очень быстро и показал его маленькому папе.

Вот что он написал:
«Как я провел лето

Я летом был в деревне у бабушки. Купался, ловил рыбу, ходил в лес с ребятами. Летом в деревне хорошо.
В. Середин».

— Какое же это сочинение? — сказал маленький папа.— Ты напиши про бабушку, какая она была, что говорила, что делала, какие песни пела...

— Она не пела, она сказки говорила,— сказал Вася.

— Вот и напиши про сказки. Напиши, какие были ребята. Про речку напиши и про лес.

— Я так не умею,— сказал Вася.— Лучше я тебе всё расскажу, а ты мне напиши.

И Вася всё рассказал папе про бабушку, про ребят, про лес и речку. Папа написал большое сочинение. Он очень старался. И сочинение получилось хорошее. Вася был очень доволен.

— Теперь я перепишу,— сказал он,— а ты пиши своё сочинение. А то уже поздно.

Когда Вася ушёл и маленький папа сел писать своё сочинение, дело у него пошло гораздо хуже. Писать два раза подряд одно и то же не так просто. Маленький папа тоже летом жил в деревне, тоже бегал в лес и на речку. Про всё это он уже писал за Васю. И теперь он думал только об одном: как бы написать непохоже на Васино сочинение. А то учительница сразу догадается, что он писал за двоих. Маленький папа уже не думал о том, хорошо или плохо он напишет. И он написал сочинение, которое совсем не было похоже на Васино. Оно даже, по словам учительницы, вообще ни на что не было похоже.

Раздавая ученикам их домашние работы, учительница сказала так:

— Вот, ребята, ваши сочинения. Лучше всех написал Вася Середин. Его сочинение я сейчас прочту вслух.

И она прочла первое папино сочинение, то самое, что он написал за Васю.

— Молодец, Вася! — сказала учительница. — Очень хорошо написал. Грамотно интересно, живо. Хорошая у тебя бабушка! И товарищи у тебя хорошие!

При этом она почему-то посмотрела на маленького папу. Вася Середин очень покраснел. Он не любил, когда его зря хвалили. Потом учительница сказала:

— А теперь я прочту самое плохое сочинение.

И она прочла то, что написал маленький папа во второй раз. И тут покраснел маленький папа. Он не любил, когда его ругали, и ему было стыдно.

Прочитав папино сочинение, учительница сказала:

— Я надеюсь, что в следующий раз ты напишешь лучше, а Вася не хуже. Ты меня понял?

— Да... — тихо сказал маленький папа.

—  А ты, Вася? — спросила учительница. И Вася тоже тихо ответил:

— Понял...

Оба они сидели красные, и весь класс смотрел на них, ничего не понимая. Маленький папа и Вася Середин ничего не сказали друг другу. Но с тех пор маленький папа стал сам решать задачи, а Вася писал сочинения без папиной помощи. Конечно, сначала маленький папа часто ошибался, а Васины сочинения были не очень хорошими. Но потом у обоих дело пошло на лад, и оба они поняли, что надо делать всё самому, а то никогда ничему не научишься. И они сидели на одной парте ещё много лет.

 

КАК ПАПА РАЗГОВАРИВАЛ С МАЯКОВСКИМ

 

Когда папа был маленьким и учился в школе, он один раз говорил с поэтом Маяковским. Вернее, Маяковский говорил с ним. Вот как это было.

Однажды маленький папа написал стихи «Рудокоп» и показал их своей учительнице.

Она прочла стихи и сказала так:

— У нас в школе никто не пишет стихов. Поэтому мы поместим твои стихи в нашей стенной газете. А ты молодец, что написал эти стихи. Но только не думай, что ты Пушкин. Очень тебя прошу.

И маленький папа обещал не думать, что он Пушкин.

Стихи напечатали. Вся школа читала стенную газету. Все узнали, что в третьем классе есть мальчик, который пишет стихи. Учителя очень хвалили маленького папу. А мальчишки дразнили его:

— Поэт без котлет!

Маленький папа до сих пор не знает, что они хотели этим сказать. Все девочки из старших классов просили маленького папу написать им что-нибудь в альбом. А редактор стенной газеты заявил:

— Стихи давай в каждый номер! А то — во! — И он показал папе кулак.

Когда маленький папа вырос, он понял, что о таком редакторе можно только мечтать. Но тогда он очень испугался. Редактор был огромный парень из седьмого класса. И его кулак мог напугать любого. Поэтому в каждом номере газеты было стихотворение маленького папы. А так как у редактора было два кулака, то в некоторых номерах было по два стихотворения.

Маленький папа писал обо всём на свете. Были стихи о весне, зиме, осени и лете. Были стихи о Парижской коммуне. Были стихи сатирические: о драчунах, о шпаргалках, о плохом школьном вечере. Были даже стихи «Пугачёвский бунт» — о том, как весь шестой класс ушёл с урока химии. Дело в том, что фамилия химика была Пугачёв. За два года маленький папа написал очень много стихов. Маленький папа сам не знал, какие стихи он пишет, хорошие или плохие. В школе их все хвалили, но он догадывался, что это не настоящие стихи. И ему очень хотелось знать, будет ли он когда-нибудь писать настоящие. Кто же мог ответить на этот вопрос? Конечно, только настоящий поэт. Самый хороший, самый знаменитый. Одним словом, Маяковский.

Маленький папа собрал свои лучшие стихи и решил показать их Маяковскому. Но пойти к Маяковскому маленький папа боялся, ведь он был ещё очень маленький. И он решил позвонить ему по телефону. В телефонной книге он нашёл номер Маяковского. И несколько вечеров подряд, выбрав время, когда никого не было дома, маленький папа клал на стол свои стихи, набирался мужества, снимал трубку, называл номер и... вешал трубку обратно. Очень страшно было говорить с самим Маяковским. Так продолжалось целую неделю по нескольку раз подряд. Маленькому папе было очень стыдно.

Наконец вечером в воскресенье, когда дедушка и бабушка ушли в театр, маленький папа, дрожа от волнения, позвонил Маяковскому и не повесил трубку. Он услышал густой, могучий голос, который он запомнил на всю жизнь, о котором потом столько читал и слышал. Этот удивительный голос был в тот вечер сердитым. Он сурово спросил маленького папу:

— Да... Кто это?

Маленький папа оробел, поперхнулся и ничего не мог сказать. А голос гремел:

— Кто там дурака валяет? Повадился какой-то тип звонить каждый вечер! Звонит и молчит, холера! Ну, скажи что-нибудь! Спой, светик, не стыдись!

Маленький пала так испугался, что от ужаса не мог даже бросить трубку. Он давно уже пропустил ту минуту, когда можно было извиниться, поздороваться, что-то объяснить, что-то сказать... Теперь он мог только молчать и слушать. И он слушал.

— Прощай, молчун! Попадёшься ты мне когда-нибудь! Вот позвони только ещё раз!

Маяковский швырнул трубку. Больше маленький папа ему не звонил. Он никогда его больше не видел и не слышал. Ом даже никогда об этом постыдном случае никому не рассказывал. И много лет об этом разговоре знали только два человека: маленький папа и Маяковский. Потом об этом знал одни маленький папа. Но он хорошо запомнил свой разговор с Маяковским. И теперь вы тоже о нём знаете.

 

КАК ПАПА ВЫСТУПАЛ НА ВЕЧЕРЕ

 

Когда папа был маленьким и учился в школе, с ним случилась такая история. Папину школу пригласили на вечер в другую школу. Ребята и девочки из той школы недавно выступали на вечере в папиной школе. Они пели, плясали, читали стихи, показывали физкультурные упражнения. Они даже показали сцену в корчме из драмы А. С. Пушкина «Борис Годунов». Правда, Григорий Отрепьев, прыгая в окно, зацепился за подоконник ногой и повалил всю корчму. Но ведь это может с каждым случиться. А играли они очень хорошо. И вот теперь надо было выступать у них на вечере. И очень хотелось чем-то их удивить. Чем же? Ребята рассуждали так:

— Мы поём, и они поют. Мы пляшем, и они пляшут. Они даже лучше. Физкультурники у нас не хуже. А если наша пирамида упадет, так у и их корчма тоже упала. Но чего у них нет, а у нас есть? — Тут все задумались и думали очень долго.

— У нас есть Горбушка,— сказал кто-то. Тогда все стали смеяться и кричать:

— Он лает!

— Он мяукает!

— Петухом поёт!

— Ходит на руках!

— Ходит на бровях!

— Тише! — сказала учительница.

Все замолчали, и в наступившей тишине Горбушка сказал:

— Это что... Это всякий сможет... Вот если бы я стихи писал.

И тут он посмотрел на маленького папу. И все посмотрели на маленького папу. А учительница сказала:

— Совершенно верно! У нас есть свой поэт.

— А у них нету! — закричали ребята.

Тогда маленький папа сказал, что он никогда не выступал на сцене да ещё в чужой школе. Да ещё со своими стихами. Да ещё...

Но тут все закричали:

— Ничего! Ничего!

А учительница сказала:

— Всё будет хорошо. Только помни, что ты не Пушкин.

Она говорила это маленькому папе очень часто, и он никогда этого не забывал.

И вот настал страшный день. Маленький папа, дрожа, поехал в чужую школу вместе с физкультурниками, певцами и плясунами.

Он стоял за чужой сценой и смотрел на чужой зал. В этом зале было так много чужих мальчиков и чужих девочек! В первом ряду сидел чужой директор и чужие учителя. Все они смотрели на сцену чужими глазами и смеялись чужим смехом. И маленькому папе становилось всё страшнее и страшнее. Вы, конечно, понимаете, что в зале сидели самые обыкновенные мальчики и девочки, учителя и учительницы. Они смотрели на сцену, смеялись и хлопали в ладоши точно так же, как это бывало и в папиной школе. Но маленький папа так боялся выступать со сцены в чужой школе, что ему всё вокруг казалось чужим.

Напрасно верный Горбушка, стоя рядом, шептал ему:

— Подумаешь, чужая школа. Такие же люди. Даже хуже...

Напрасно девочки угощали его конфетами. Напрасно учительница говорила:

— Как тебе не стыдно? Ведь ты помнишь стихи?

— Помню... — дрожащими губами отвечал маленький папа.

И вот наконец ужасный миг настал.

— Сейчас выступит наш школьный поэт! — объявили со сцены. — Он прочтёт стихи, которые сам написал.

В зале захлопали. Горбушка толкнул маленького папу в спину. И маленький папа, с трудом передвигая окаменевшие ноги, поплёлся на сцену. Ему никогда ещё не было так страшно. В глазах у него всё вертелось. в горле пересохло, а в ушах стоял ровный шум, похожий на морской прибой.

Маленький папа никого не видел в зале. Перед ним вертелось какое-то большое разноцветное пятно. Оно хлопало. Потом стало тихо. Все ждали стихов. А маленький папа стоял и молчал. Горбушка говорил потом, что маленький папа был сначала совсем белый. Потом он стал вдруг синий. Потом позеленел и весь пошёл красными пятнами.

— Это было здорово! рассказывал Горбушка.— Как фейерверк! Я ручаюсь, что в их школе никто так не может.

Но вот в зале кто-то засмеялся. И маленький папа хриплым голосом начал читать свои стихи. Он читал школьный гимн, написанный им для своей школы. Сначала его слушали хорошо. Но когда он дошёл до припева, в зале поднялся шум. Дело в том, что припев был такой:

Будь Робин Гуда ты смелее
И всю планету осмотри,
Ты школы не найдёшь милее,
Чем школа номер двадцати три!

Ну, судите сами, могли ли согласиться ученики школы номер девять, где выступал маленький папа, с такими словами?! Конечно, они обиделись за свою девятую школу и начали стучать ногами и гудеть. Маленький папа со страху не понял, в чём дело. Он поднял руку и сказал:

— Я очень прошу не мешать мне в середине строки. Дайте мне дочитать куплет до конца, а потом шумите сколько хотите.

В зале стало тихо. Маленький папа не сразу понял, что сам себя погубил этой просьбой. В девятой школе ребята были находчивые, и всё остальное чтение было похоже на весёлую игру. Пока маленький папа читал очередной куплет, в зале была тишина. Но после каждого куплета начиналось что-то невообразимое. Весь зал выл, мяукал, свистел и топал. Потом всё стихало. Маленький папа, заикаясь, читал следующий куплет. И всё начиналось сначала. А куплетов было много. И маленький папа упрямо, как автомат, читал всё до самого конца. Когда он кончил, все помирали со смеху — и в зале, и за сценой, и свои, и чужие. А Горбушка просто катался по полу. Смеялась даже учительница. Этого позора маленький папа не может забыть до сих пор. Прошло много лет. Маленький папа стал взрослым. Но до сих пор к папе иногда кидается на улице пожилой незнакомый человек с криком:

— Будь Робин Гуда ты смелее!

Потом он мяукает и исчезает. И папа понимает, что этот пожилой человек, когда был маленьким, учился в школе номер девять. Он не забыл папиных стихов. Но ведь и папа не забывал, что он не Пушкин...

 

КАК ПАПУ ДРАЗНИЛИ

 

Когда папа был маленьким и учился в школе, его там очень дразнили. Других ребят и девочек тоже дразнили. Но они как-то меньше обижались. А маленький папа очень обижался. И поэтому дразнить его было интересно. Его дразнили «Профессор», потому что он носил очки. Его дразнили «Поэт без котлет», потому что он писал стихи. Его дразнили «Шурочка», потому что он был тихий мальчик, не ругался, не дрался и не обижал девочек. И сами девочки прозвали его «Шурочкой». Они не хотели его этим обидеть. Они говорили ему «Шурочка» очень ласково. Но мальчишки услышали это и за дразнили маленького папу чуть не до слёз. Они кричали это слово на все лады, они его мяукали и лаяли. Они писали «Шурочка» на классной доске. И когда новый учитель однажды спросил маленького папу. «Как тебя зовут?», — весь класс заверещал: «Шурочка! Шурочка!» И все покатились со смеху. Даже девочки.

Даже сам учитель смеялся, хотя он ничего не понял.

И это было очень обидно.

У других ребят тоже были свои клички. Колю Степанова дразнили «Цыган», потому что он был смуглый, черноволосый, с черными глазами. Толя Андерс был очень толстый, и его дразнили «Мешок с картошкой» или просто «Мешок». Некоторых прозвали по фамилии. Вася Зайчиков был «Зайчик». Шура Глухов — «Глухарь».

Игорь Наумов всё время сплевывал и любил прихвастнуть, и его дразнили так: «Соври-наплюй?»

Девочек тоже дразнили. И у них были свои прозвища: «Рёва-корова», «Пышка-кубышка», «Заноза» и другие. Самую высокую девочку в классе дразнили «Федура», а самую маленькую — «Мал золотник». Ну, и конечно, в классе был мальчик с рыжими волосами — Гриша Яхнов, которого все звали «Рыжий-красный — человек опасный».

Но все ребята и девочки как-то привыкли к своим прозвищам. А маленький папа сердился и обижался. Он не хотел быть ни «Профессором», ни «Поэтом без котлет». И «Шурочкой» он тоже не желал быть. И если ему говорили это слово, он сердился и уходил. И не хотел больше разговаривать с этим человеком.

Но вот что было дальше. Учительница маленького папы называла всех ребят по фамилии. Но она знала все их имена, и когда была довольна хорошим ответом или сочинением, то всегда говорила: «Хорошо, Лиза!» или «Сегодня я хочу похвалить Колю!». И ребята очень этим дорожили. И знали, что поругает она тоже всегда за дело. Афанасия Никифоровна была очень справедливый человек. И ей совсем не нравились все эти прозвища и клички в её классе.

Однажды она сказала ребятам так:

— Я знаю, что у всех вас есть прозвища. Мне кажется очень глупым дразнить человека за то, что у него очки, или за то, что он маленького роста. Почему вы так не уважаете себя и друг друга?

Ребята обещали забыть все свои прозвища. И некоторое время они держали слово.

А потом опять в классе можно было услышать: «Цыган», «Рыжий-красный», «Федура» и «Заноза».

Тогда Афанасия Никифоровна приняла свои меры. Вот что она сделала.

На родительском собрании она сказала:

— Поговорим теперь об успеваемости ваших детей. Заноза успевает по всем предметам, но много разговаривает на уроках. Мешок с картошкой — хороший математик. Но вот грамотность его меня беспокоит: он делает много ошибок. Федура хорошо отвечает в классе, а домашние работы делает небрежно. Рыжий-красный — лучший художник в классе, но ему надо больше читать вслух. Рёва-корова и Пышка-кубышка плохо решают задачи. Им нужны дополнительные занятия по математике. Я бы прикрепила их к Глухарю.

Услышав все это, родители очень удивились. И кто-то из них крикнул:

— Я ничего не понимаю! Какой Глухарь? Кто это Федура и Заноза?

Тогда Афанасия Никифоровна сказала:

— Всё это вы можете узнать у своих детей, которые придумали эти дурацкие клички. Пока они будут называть так друг друга, вы не услышите от меня ни имен, ни фамилий. Родителей Соври-наплюя я попрошу остаться. С ними у меня будет особый разговор.

Все родители вернулись к себе домой очень сердитые. Они стыдили своих детей. Они сказали, что Афанасия Никифоровна хочет от них отказаться. И это напугало ребят больше всего.

Тогда произошло чудо. Никто никого больше не дразнил. И только маленького папу все по-прежнему называли «Шурочка».

И он понемногу к этому привык. И старым школьным друзьям позволяет называть себя «Шурочкой» даже сейчас. Особенно девочкам: ведь это они его так прозвали.

 

КАК ПАПА ВЫПУСКАЛ СТЕНГАЗЕТУ

 

Когда папа был маленьким пионером, его выбрали редактором стенной газеты. Наверно, потому, что он был и очках и писал стихи.

Ведь настоящий редактор всегда носит очки. А если он не пишет стихов сейчас, то, наверно, писал их, когда был помоложе. Хотя не всякий редактор в этом сознается. Маленького папу выбрали редактором единогласно. И ещё четырех пионеров выбрали членами редколлегии. Тоже единогласно.

Когда редколлегия собралась в первый раз, маленький папа сказал:

— Ребята! Я председатель редколлегии! Но я могу заболеть. Я могу упасть и сломать себе ногу. Меня может укусить бешеная собака. В общем, надо выбрать моего заместителя! Я предлагаю Шуру Любкова. Кто «за»? Единогласно. Любков, ты мой заместитель!

Тогда встал Шура Любков и сказал:

— Ребята! Я тоже могу заболеть. Или попасть под трамвай. И у нас тоже есть кошка. В общем, я считаю, что у меня тоже должен быть заместитель. И я предлагаю Володю Захарова. Кто «за»?

Володю Захарова выбрали единогласно.

Правда, он кричал, что на него может упасть кирпич с крыши. Но его никто не слушал.

Маленький папа сказал:

— Ребята! Значит, так. Если я заболею, главным будет Любков — мой первый заместитель. Если я заболею и Любков заболеет, главным будет Володя Захаров — мой второй заместитель. Если Любков заболеет, а я не заболею, Захаров будет моим первым заместителем. Всё!

— Как всё? — спросил Юра Мараховский из второго звена.— А кто же будет секретарём?

— Ты! — дружно закричали все.

— Почему же я? — спросил Юра.— Почему не он? — И Юра показал на Сашу Трубкина, последнего члена редколлегии.

— Потому, что Трубкии художник. Он будет рисовать. Больше вопросов нет?

— У меня есть,— сказал Трубкин.— Да,— сказал он обиженно,— вы все помрете, а я за вас работай! Что я, хуже всех?

— Хватит! — сказал маленький папа.

— Кончай, Трубкин!— сказал первый заместитель.

— Сашка, все!— сказал второй заместитель.

И тогда только Трубкин замолчал.

— Ребята! — сказал маленький папа.— Теперь нам надо придумать название стенгазеты. Я предлагаю «Красный галстук»... Кто «за»?

— Во всех отрядах газета называется «Красный галстук»,— сказал Любков.

— Что ты предлагаешь?

— Я не предлагаю, а говорю.

— А надо не говорить, а предлагать. Ну, ребята, какие ещё есть предложения?

— «Большая Медведица», — сказал Володя Захаров.

Редколлегия покатилась со смеху.

— Почему же вдруг «Медведица»?

— Потому, что звезда. Высоко и красиво.

— Слишком высоко... Мараховский, твое мнение?

— Я бы, ребята, просто назвал: «Стенная газета пионерского отряда номер 93 при...»

— Спасибо, Мараховский! Можешь не продолжать. Трубкин!

— Что?

— Как бы ты назвал газету?

— Я?

— Ты.

— Газету?

— Г азету.

— Не знаю... Мое дело — нарисовать...

— Так. Спасибо, Трубкин. Ну, вот что, ребята. Давайте так: каждый подумает над названием, и в следующую среду мы опять соберёмся. Всё, ребята!

В следующую среду были предложены такие названия стенной газеты:

1.«Красный галстук» (маленький папа).

2.«Голос пионера» (Любков).

3.«... и пионерки» (Мараховский).

4.«Малая Медведица» (Захаров. Он считал, что сделал уступку).

5.«Наш карандаш» (Трубкин. Он не знал, что его будут так дразнить много лет).

Каждый отстаивал свое название. Убедить никому никого не удалось. Решили отложить до следующей среды.

Но тут случилась ужасная история. Заболел единственный член редколлегии, у которого не было заместителей. Заболел художник Саша Трубкин. Конечно, можно было назначить заместителя и ему. Маленький папа уже открыл рот, чтобы предложить это. Но тут он вспомнил, что никто из членов редколлегии не умеет рисовать, и маленький папа быстро закрыл рот. Но потом он опять его открыл и сказал:

— Ребята, у нас нет художника и нет заметок. Никто не хочет писать. Один говорит: я не умею. Другой: я не буду. Третий вообще ничего не говорит. Я просто измучился. А как у вас?

— То же самое... — хором сказала вся редколлегия.— Никто не пишет...

— В конце концов,— тихо сказал маленький папа,— газета можем быть без заголовка...

— И без заметок... — мрачно сказал Любков.

Но никто даже не засмеялся. Все поняли, что газеты не будет.

И тут вдруг кто-то очень робко постучал в дверь.

— Войдите,— сказал вежливый Юра Мараховский, и в комнату вошла девочка Аня. Она была в отряде недавно. Обыкновенная девочка. Но эта Аня вдруг произнесла обыкновенным голосом необыкновенные слова.

— Вот заголовок... — сказала она и развернула большой лист бумаги.

Члены редколлегии даже зажмурились. Им показалось, что они спят и видят дивный сон. Таким заголовком мог бы гордиться даже Трубкин.

— Мне Гриша сказал, чтобы я вам помогла,— тихо сказала Аня. — Я в своем отряде работала в стенгазете... И вот я собрала заметки... но мало... только четыре...

— Сколько? — спросил маленький папа шёпотом.

— Четыре. Моя и ещё три... Девочки больше не написали, а ребят ваших я совсем не знаю...

— Ничего,— сказал маленький папа, — ребята тоже напишут. Прямо сейчас. Вот за этим столом.

И на другой день газета «Красный галстук» (с написанным заголовком никто не спорил) висела на стеке. Каждый член редколлегии написал по заметке. А маленький папа написал даже стихи «Кому что снится». И там были такие строчки:

Редколлегии приснилось
(И она запомнит это):
Чтобы сделать стенгазету,
Надо ДЕЛАТЬ стенгазету.
Газета всем понравилась.

Аню включили в редколлегию. Трубкин выздоровел.

И следующий номер делали все вместе, быстро, дружно и весело. И заметки писал весь отряд.

КАК ПАПА ПРЫГАЛ С БАЛКОНА

Когда папа был маленьким пионером и жил в лагере, с ним случилась такая история.

Пионерский лагерь был под Москвой. Ребята и девочки разместились в здании школы. На втором этаже был балкон. И вот на этом балконе как-то вечером Шура Любков сказал Володе Захарову:

— А слабо тебе прыгнуть с этого балкона!

— А тебе не слабо? — сказал маленький папа.

— Мне, может, и не слабо. А вам всем слабо!

— Что я, не прыгал с балконов, что ли?— презрительно сказал Трубкин.— Я с вышки парашютной прыгал.

— С вышки прыгал, а с балкона — слабо!

— А зачем я буду прыгать с балкона? — спросил Володя Захаров.— Вот если бы пожар... огонь какой-нибудь... Это я еще понимаю.

— Володя, хочешь, я зажгу спичку, за ты прыгай. Слабо? — сказала Таня Петрова, самая отчаянная девочка в отряде.

— Слабо! Слабо! — закричали ребята.

— А тебе не слабо? — сказал Володя.

И все закричали Тане:

— Слабо! Слабо!

Маленький папа увидел, что Таня побледнела и закусила губу.

— Ребята! — сказал маленький папа.— Ведь она прыгнет. И вообще глупо.

— Глупо то, что вы все хвастуны! — сказала Таня Петрова.

— И я хвастун? — сердито спросил Захаров.

— Ты самый первый хвастун и трус! — сердито сказала Таня.

Тут маленький папа увидел, что Захаров покраснел и рассердился по-настоящему.

— Ладно,— сказал он,— пусть я хвастун и трус. Но прыгну-то я, а не ты.

— Слабо! — сказала Таня и презрительно махнула рукой.

Тогда Захаров решительно вышел вперед и встал у самой ограды балкона. Он оперся спиной на перила, и они заскрипели.

— Значит, слабо? — тихо спросил он.

— Конечно, слабо... — так же тихо сказала Таня.

— Володька! — сказал маленький папа.— Я думал, что ты умнее.

— Не бойся,— сказала Таня.— Он не прыгнет. Он умный.

— Я умный,— повторил за ней Захаров и встал на перила. Перила заскрипели еще сильнее.

— Володька! — закричали все, кроме Тани.

— Слушайте, вы! — сказал Захаров, стоя на скрипящих перилах и держась рукой за столбик.— Сейчас я прыгну. В смерти моей прошу никого не винить, кроме Тани Петровой. Внимание! Раз! Два! Три!

Маленький папа закрыл от ужаса глаза.

— Прыгаю! — услышал он.

Перила опять заскрипели. Что-то тяжёлое упало на пол. Была мёртвая тишина.

Маленький папа открыл глаза. Все вокруг помирали со смеху. На полу сидел хохочущий Володя Захаров. Он сквозь смех говорил:

— Сказал, что прыгну, и прыгнул. А куда, это — моё дело!

Не смеялась только одна Таня. Когда смех затих, она сказала:

— Я так и знала. Хвастун, хвастун и хвастун!

Сказав это, Таня Петрова легко вскочила на перила. Маленький папа и сейчас помнит, как она стояла, худенькая, ловкая, в белой блузке и синих спортивных шароварах. Она стояла так ровно одну секунду. Потом, ничего не сказав, она просто спрыгнула вниз, отлично спружинила — присела, но не удержалась на ногах и повалилась на цветочную клумбу. Тут раздался общий крик и грохот ног по лестнице. Все ребята кинулись в сад.

Володя сидел на полу, выпучив глаза. Маленький папа молча смотрел на него.

Некоторое время они молчали.

Володя несколько раз открывал и закрывал рот. Потом он сказал только одно слово:

— Прыгнула!..

И маленький папа, как попугай, повторил:

— Прыгнула!..

А внизу ребята с криком «Качать!» кинулись к Тане. Они подняли её с клумбы и стали качать. И она, счастливая, взлетела вверх, повторяя много раз:

— Не слабо! Не слабо!..

— Да,— сказал маленький папа,— ей не слабо. А тебе слабо...

Володя Захаров молчал.

— И мне слабо... — в утешение ему сказал маленький папа.

И он очень осторожно влез на скрипящие перила. И очень крепко схватился за столбик. Он вовсе не собирался прыгать. Он только хотел ясно представить себе, чего испугался Володя и чего не побоялась Таня. И он представил себе это очень ясно.

Маленький папа хотел слезть обратно. Он уже начал слезать. Но тут внизу показался вожатый отряда — Гриша Ермаков. Он увидел маленького папу. Он испугался. И он громко закричал:

— Ты что делаешь! Слезай сейчас же!

Миленький папа сделал резкое движение.

Он хотел соскочить на балкон. Но старые перила заскрипели в последний раз. Им досталось в этот день, они не выдержали. И на балконе остался один Володя. Маленький папа обрушился вместе с перилами на многострадальную клумбу и окончательно разрушил её. До сих пор маленький папа не понимает, как он остался цел, почему он не сломал себе руку или ногу. Ведь он вовсе не прыгал, он просто упал. Упал со второго этажа. Конечно, он сильно ушибся и весь был в синяках и царапинах.

Но Таня Петрова сказала ему при всех:

— Молодец!

Никто не верил маленькому папе, что он нечаянно свалился. И даже Володя Захаров, который сказал вожатому, что сам видел, как рухнули перила, не верил в это.

— Сознайся,— сказал он маленькому папе.— Ведь ты мог упасть на балкон. Как я... Нет, вы с Танькой молодцы! Она из принципа прыгнула. И ты — из принципа. Чтобы девчонки не задавались. Верно она сказала: я хвастун.

На другой день состоялся совет отряда. Таня Петрова и маленький папа получили по строгому выговору с последним предупреждением. А вечером ребята качали маленького папу. И ему было очень стыдно. И он кричал:

— Я же упал, упал...

Но ему никто не верил. И тут маленький папа понял одну вещь: когда тебя ругают, всегда хочется спорить. А когда хвалят, спорить не хочется. И он слушал, как его хвалят. Но радости не было.

С тех пор прошло много лет. Всякое бывало с маленьким папой. Его и ругали и хвалили. Но, поверьте мне, ребята, ничего нет хуже и обиднее, чем когда тебя хвалят за то, чего ты не сделал. Уж лучше бы ругали!

Это маленький папа понял ещё в том лагере, когда его качали. Запомните это вы! И не прыгайте зря со второго этажа! И с третьего тоже не прыгайте!

 

КАК ПАПА ГОВОРИЛ ПРАВДУ

 

Когда папа был маленьким, он очень плохо врал.

У других детей это как-то лучше получалось А маленькому папе говорили сразу: «Ты врёшь!»

И всегда угадывали.

Маленький папа очень удивлялся. Он спрашивал: «Откуда вы знаете?»

И все ему отвечали: «Это написано у тебя на носу».

Услышав это несколько раз, маленький папа решил проверить свой нос. Он подошёл к зеркалу и сказал:

— Я самый сильный, самый умный, самый красивый! Я собака! Я крокодил! Я паровоз!..

Сказав все это, маленький папа долго и терпеливо смотрел в зеркало на свой нос. На носу по-прежнему ничего не было написано.

Тогда он решил, что нужно врать ещё сильнее. Продолжая смотреть в зеркало, он довольно громко сказал:

— Я умею плавать! Я очень хорошо рисую! У меня красивый почерк!

Но даже эта наглая ложь ничего не достигла. Как маленький папа ни смотрел в зеркало, на его носу ничего не было написано. Тогда он пошёл к своим родителям и сказал:

— Я очень много врал и смотрел на себя в зеркало, а на носу ничего нет. Почему же вы говорите, что там написано, что я вру?

Родители маленького папы очень смеялись над своим глупым ребенком. Они сказали:
— Никто не может увидеть, что у него написано на носу. И зеркало никогда этого не показывает. Ведь это всё равно, что укусить свой собственный локоть. Ты не пробовал?

— Нет,— сказал маленький папа.— Но я попробую...

И он попробовал укусить свой локоть. Он очень старался, но ничего не получалось. И тогда он решил не смотреть больше в зеркало на свой нос, не кусать свой локоть и не врать.

Маленький папа решил с понедельника говорить всем только правду. Он решил, что с этого дня на его носу будет написана одна только чистая правда.

И вот настал этот понедельник. Едва маленький папа умылся и сел пить чай, его сразу спросили:

— А уши ты мыл?

И он сразу сказал правду:

— Нет.

Потому что все мальчики не любят мыть уши. Их слишком много, этих ушей. Сначала мои одно ухо, а потом ещё другое. И всё равно вечером они грязные.

Но взрослые этого не понимают. И они закричали:

— Позор! Неряха! Немедленно вымой!

— Пожалуйста... — тихо сказал маленький папа.

Он вышел и очень быстро вернулся.

— Уши мыл? — спросили его.

— Мыл, — ответил он.

И тогда ему задали совершенно лишний вопрос:

— Оба или одно?

И маленький папа ответил правду:

— Одно...

И тогда его послали мыть второе ухо. Потом его спросили:

— А рыбин жир ты пил?

И маленький папа ответил правду:

— Пил.

— Чайную ложку или столовую?

До этого дня маленький папа всегда отвечал: «Столовую»,— хотя пил чайную. Всякий, кто хоть раз пробовал рыбий жир, должен его понять. И это была единственная неправда, которая не была написана на носу. Тут все верили маленькому папе. Тем более, что он всегда наливал рыбий жир сначала в столовую ложку, а потом уже переливал его в чайную, а остаток сливал обратно.

— Чайную... — сказал маленький папа. Ведь он решил говорить только правду. И за это он получил еще одну чайную ложку рыбьего жира.

Говорят, что есть дети, которые любят рыбий жир. Вы видели когда-нибудь таких детей? Я никогда их не встречал.

Маленький папа пошел в школу. И там тоже ему было несладко. Учительница спросила:

— Кто сегодня не сделал уроков?

Все молчали. И только маленький папа сказал правду:

— Я не сделал.

— Почему?— спросила учительница. Конечно, можно было сказать, что болела голова, что был пожар, а потом началось землетрясение, а потом... В общем, можно было соврать что-нибудь, хотя это обычно мало помогает.

Но ведь маленький папа решил не врать. И он сказал чистую правду:

— Я читал Жюля Верна...

И тут весь класс засмеялся.

— Очень хорошо,— сказала учительница,— придётся мне поговорить с твоими родителями об этом писателе.

Все опять засмеялись, но маленькому папе стало грустно.

А вечером пришла в гости одна тётя. Она спросила маленького папу:

— Ты любишь шоколад?

— Очень люблю,— сказал честный маленький папа.

— А меня ты любишь? — спросила тётя сладким голосом.

— Нет,— сказал маленький папа,— не люблю.

— Почему?

— Во-первых, у вас на щеке чёрная бородавка. А потом вы очень кричите, и мне всё время кажется, что вы ругаетесь.

Что долго рассказывать? Маленький папа не получил шоколада.

А родители маленького папы сказали ему так:

— Врать, конечно, нехорошо. Но говорить все время только правду, по всякому случаю, кстати и некстати, тоже не следует. Ведь тётя не виновата, что у неё бородавка. И если она не умеет тихо говорить, то ей уже поздно учиться. И если она пришла в гости да ещё принесла шоколад, можно было бы не обижать её.

И маленький папа совсем запутался, потому что иногда бывает очень трудно понять, можно ли сказать правду или лучше не нужно.

Но всё-таки он решил говорить правду.

И с тех пор маленький папа всю жизнь старался никогда и никому не врать. Он всегда старался говорить только правду.

И часто за это он получал горькое вместо сладкого. И до сих пор ему говорят, что когда он врёт, у него это написано на носу. Ну, что же! Написано так написано! Тут уж ничего не поделаешь!

 

КАК ПАПУ ДЕВОЧКИ ОБИЖАЛИ

 

Когда папа был маленьким и начал учиться в школе, часто можно было видеть такую картину. Кончилась перемена. Прозвенел звонок. Опустели все коридоры. Все школьники сидят на своих местах. И только один маленький папа стоит у дверей класса и горько плачет. Он плачет, а в классе все хохочут. И когда учительница идет в класс и видит эту картину, она сразу все понимает.

— Ну, что, мальчик,— говорит она с улыбкой,— опять тебя девочки обижают?

И маленький папа, горько плача, кивает головой.

Почему же девочки обижали маленького папу? И как они это делали? А очень просто. Когда все прибегали с перемены, девочки занимали парту маленького папы Три, а то и четыре девочки сидели за этой партой и громко смеялись, глядя на маленького папу. А он был очень тихим и стеснительным мальчиком. У него до школы была только одна знакомая девочка — Маша. И он вообще старался держаться подальше от девочек. А девочки это заметили. И стали его дразнить. Вот как всё это получилось

Когда вы просто сидите рядом с одной девочкой, это ещё можно стерпеть. Но когда четыре девчонки сидят на вашем месте и помирают со смеху, глядя на вас, это совсем другое дело А когда вместе с ними хохочет весь класс, то это уже невозможно выдержать. И маленький папа убегал из класса и горько плакал за дверью. А классу, конечно, было очень смешно смотреть на всё это. Другие мальчишки говорили маленькому папе:

— Что ты на них смотришь? Гони их со своей парты. Толкни вот эту! Вот так, чтобы помнила.

И они толкали ту девочку, которая смеялась громче других и чаще всех дразнила маленького папу. Это была очень бойкая и очень симпатичная девочка. Кажется, её звали Тамара. Или Галя. Одним словом, или Вера, или Люся. Но скорее всего Валя. И она, наверно, очень хорошо понимала, что нравится маленькому папе больше всех девочек в классе. Девочки всегда это понимают. Может быть, поэтому она и смеялась так громко. Она смеялась, а маленький папа плакал.

Наконец, все это надоело учительнице. И однажды, войдя в класс вместе с рыдающим маленьким папой, она сказала так:

— В классе шестнадцать девочек и восемнадцать мальчиков. Шестнадцать девочек дразнят одного и того же мальчика. Спрашивается: почему они не дразнят остальных семнадцать? Кто может решить эту задачу?

Весь класс засмеялся. Тогда учительница повторила:

— Почему дразнят только одного мальчика? Я спрашиваю совершенно серьёзно. И прошу мне ответить.

Тогда все замолчали. И только девочки тихонько хихикали. Один мальчик поднял руку и сказал:

— Потому что он плачет.

— Совершенно верно! — сказала учительница под общий смех.— Ведь мы давно договорились, что лучше смеяться, чем плакать. Ты помнишь это? — спросила она маленького папу.

И он, плача, сказал:

— Помню...

— Смотри же, не забывай,— сказала учительница,— а то девочки будут обижать тебя всю жизнь...

Маленькому папе совсем этого не хотелось. И в следующий раз, когда девочки сели за его парту и стали смеяться, он уже не плакал. Он просто пошёл и сел на место той девочки, которая ему нравилась. И тогда все стали смеяться над ней. Она, конечно, не заплакала, но перестала смеяться. С тех пор девочки перестали обижать маленького папу. Они даже подружились с ним. И всю жизнь его обижали только мальчики. Но ведь мальчики всех обижают. На то они и мальчики.

 

КАК ПАПА ОБМАНЫВАЛ УЧИТЕЛЬНИЦУ

 

Когда папа был маленьким и учился в школе, он очень любил свою учительницу. И все ребята её любили. Она была высокая, некрасивая, всегда носила только темные платья. Это взрослые говорили, что она некрасивая. Маленькому папе она казалась очень красивой. И звали се так: Афанасия Никифоровна. Она была весёлая и строгая. Но важнее всего было то, что она была очень справедливая. И все ребята знали: если Афанасия Никифоровна сердится и кричит на них, значит, они виноваты. Никогда она не кричала на ребят зря. И у неё не было любимчиков. Она любила всех своих учеников. И на каждого могла рассердиться. Если он шалил или не сделал уроков. Все ребята знали, что Афанасия Никифоровна работает в этой школе уже двадцать лет. Все знали, что у неё нет семьи: мужа убили на гражданской войне, а маленький сын заболел дифтеритом и умер ещё до войны. И все знали, что она не любит хвастунов, жадин и ябедников.

На уроке Афанасии Никифоровны всегда было очень интересно. Поэтому все сидели тихо и слушали. Однажды маленького папу укололи в спину булавкой. Было очень больно. И он крикнул:

— Ой!

Тогда учительница спросила:

— Что это значит? Почему ты нам мешаешь?

Маленький папа молчал.

И учительница сказала:

— Выйди из класса.

Маленький папа встал и пошел к двери. Но тут закричали две девочки. Они кричали:

— Его Зайчиков уколол!

И тогда Афанасия Никифоровна сказала:

— Пусть выйдут из класса тот, кто кричал, тот, кто колол, и те, кто ябедничает. Правильно я говорю?

И все закричали:

— Правильно!

И девочки вышли из класса вместе с маленьким папой и Зайчиковым. Маленький папа шёл и плакал. Ему было очень обидно, что его сначала укололи, а потом выгнали Зайчиков шел и смеялся над девчонками и маленьким папой. Но видно было, что ему не так уж весело. Девочки не смеялись и не плакали, но им тоже было обидно!

На следующий день маленький папа пришёл в школу с большим гвоздем, и когда Афанасия Никифоровна повернулась к ученикам спиной и стала писать на классной доске, маленький папа вынул свой гвоздь и уколол Зайчикова в руку. Зайчиков завопил так громко, что маленький папа лаже испугался. Афанасия Никифоровна очень рассердилась.

— Опять Зайчиков? — сказала она.

— Это не я-а-а... это меня-а-а... — простонал Зайчиков, держась за руку.

— Ах, вчера ты, а сегодня тебя? Очень интересно. Кто же уколол Зайчиком?

Все посмотрели на маленького папу. Но все молчали. Никто не хотел ябедничать. И даже Зайчиков замолчал и только тихо всхлипывал.

— Кто же это сделал? — спросила Афанасия Никифоровна своим самым сердитым голосом. Маленький папа так испугался, что вдруг сказал:

— Я его не колол...

Тогда Афанасия Никифоровна спросила:

— Чем же ты его не колол?

И маленький папа быстро ответил:

— Вот этим гвоздем.

Тут все засмеялись так громко, что прибежал учитель из соседнего класса. Он спросил:

— Афанасия Никифоровна, чему вы так радуетесь?

— Мы радуемся тому, — сказала Афанасия Никифоровна,— что один мальчик не колол другого вот этим гвоздем, тот не кричал и весь класс не ябедничал. И никто не обманывал свою старую учительницу.

Тут всем ребятам стало очень стыдно. И все стали сердито смотреть на маленького папу. И он встал и сказал:

— Вчера меня кололи, и я кричал. Сегодня я сам его уколол, и он кричал. А я врал.

Тут маленький папа помолчал и сказал.

— Я больше не буду. Афанасия Никифоровна.

— И я не буду,— сказал Зайчиков, но погрозил папе кулаком, и ему никто не поверил.

Афанасия Никифоровна сказала:

— Врать — хуже всего.

И маленький папа больше ей не врал никогда.

 

КАК ПАПА ХОДИЛ В КИНО

 

Когда папа был маленький, его долго не пускали в кино. Ему говорили:

— Тебе еще рано... Успеешь. Ничего там нет хорошего.

Это говорили дедушка и бабушка. А тётя добавляла:

— И вообще, кино — это сплошная инфекция. Сплошная корь, сплошная скарлатина, сплошной коклюш... Я уж не говорю о дифтерите.

После этого тётя очень долго говорила о дифтерите. Напрасно маленький папа просил и умолял пустить его в кино. Напрасно он говорил, что все его товарищи уже ходят к кино и никто из них не болеет корью, скарлатиной и коклюшем, не говоря уж о дифтерите. Ему всегда отвечали одно и то же:

— Вот пойдёшь в школу, тогда уж всё равно. Тогда уж не убережёшься. Тогда и ходи в кино, сколько захочешь.

Маленькому папе приходилось смотреть кинокартины и исполнении знакомых ребят. Ребята покалывали ему, как прыгает Дуглас Фербенкс в знаменитой картине «Знак Зорро», как он замечательно дерётся на шпагах, как он появляется в чёрной маске и побеждает всех врагов. Ребята изображали Чарли Чаплина с его тросточкой, Игоря Ильинского, длинного, худого Пата и маленького, толстого Паташона. Они старались изо всех сил, они делали всё, что могли. Они скакали верхом друг на друге, показывая знаменитого ковбоя Вильяма Харта.

А ещё маленький папа слышал, как взрослые говорили про улыбку Мэри Пикфорд: «Это изумительно!»

— Какая такая у неё улыбка? — спрашивал папа у своих товарищей.

И один мальчик стал ему показывать, как улыбается артистка Мэри Пикфорд в картине «Когда растает снег».

Он очень старался, и все ребята говорили, что он улыбается даже лучше, чем Мэри Пикфорд. Тем более, что она улыбается уже много лет и ей за это платят. А он улыбается только второй день и работает бесплатно, для товарища.

Маленький папа понимал, что ребята хотят помочь ему. Но от всего этого ему только больше хотелось в кино.

И вот этот день наступил. Маленький папа начал ходить в школу. И в первое же воскресенье весь его класс вместе с учительницей пошел в кино на детский сеанс. Фильм назывался «Красные дьяволята». Маленький папа читал эту книгу. И ему очень хотелось увидеть юных бойцов-разведчиков, страшного атамана Махно и все удивительные события этой интересной повести.

Кино было очень близко от дома маленького папы. И его знал даже маленький дядя Витя, младший брат маленького папы. Поэтому он прибежал в кино ещё раньше маленького папы и уже успел познакомиться со всем классом и даже понравиться учительнице. Увидев своего младшего брата, маленький папа ничего не сказал. Он молча схватил его за ухо и повел домой. Маленький дядя Витя расплакался так сильно, что выронил изо рта сразу три конфеты. Дело в том, что девочки из папиного класса угощали его со всех сторон. А маленький дядя Витя был очень вежливый мальчик. Если ему давали конфету, он никогда не отказывался.

Дяди Витя плакал так громко, что за него заступился весь класс И даже учительница сказала:

— Пусть идёт с нами, я за всё отвечаю.

Услышав это, маленький пала выпустил ухо своего брата. Тогда все вошли в кинотеатр. Тут зазвенел звонок. А места на детский сеанс были не нумерованы. И все дети — организованные и неорганизованные — со всех сторон ринулись в зрительный зал. Впереди всех прыгал, как заяц, счастливый маленький дядя Витя.

И, конечно, он споткнулся и упал. За ним бежал маленький папа. Он налетел на своего младшего брата и упал на него. И весь класс, который организованно бежал за братьями, организованно рухнул на них. Это было очень тяжело. Особенно для тех, кто оказался внизу. И маленький дядя Витя, прыгавший, как заяц, теперь закричал, как заяц, когда его схватит собака. Тогда закричал и маленький папа. Но тут подбежала папина учительница и ещё два учителя из других школ. Они остановили толпу. Они подняли маленького папу и дядю Витю. И папа и дядя были в синяках и в царапинах. Поэтому их обоих сразу отправили домой, как пострадавших. И тётя, увидев синяки и царапины, радостно сказала:

— Я же говорила!

И долго ещё маленького папу не пускали в кино после этого случая. Но потом всё-таки пустили. И он посмотрел «Красных дьяволят». И много других картин. И он до сих пор очень любит кино. И дядя Витя тоже.

 

КАК ПАПА ОПАЗДЫВАЛ

 

Когда папа был маленьким, он ходил в школу, как все дети.

Но все дети приходили к началу занятий. А маленький папа всегда опаздывал. Иногда он опаздывал даже на второй урок. И это очень удивляло учительницу. Она говорила, что такого мальчика в их школе ещё не было, а директор сказал, что, наверно, в других школах тоже нет такого ученика.

Этот мальчик опаздывает, как часы! —  сказал директор.— И даже его родители ничего не могут с ним поделать. Я вызывал их два раза.

И действительно, родители ничего не могли поделать с маленьким папой. Каждый вечер происходила одна и та же история.

— Ты сделал уроки? — спрашивала бабушка.

— Сейчас... — отвечал маленький папа.

— Перестань читать и садись делать уроки! — говорил дедушка.

— Сейчас,—отвечал маленький папа,— только дочитаю страницу.

Маленький папа дочитывал страницу и начинал следующую. Он просто не в силах был бросить интересную книжку и сесть за скучные уроки.

— Брось книгу!

— Сейчас...

— Брось книгу!

— Сейчас...

Наконец у дедушки и бабушки лопалось терпение. Они вырывали у маленького папы книгу.

— Вырастешь лентяем! — говорили они.

Тогда маленький папа очень обижался.

Он долго плакал и требовал свою книгу обратно Он говорил, что, пока ему не вернут книгу, он всё равно ни за что не сядет за уроки.

Так незаметно проходил вечер. Когда маленький папа наконец садился за уроки, он быстро засыпал. Его будили. Он опять засыпал. Его опять будили. Он всё равно засыпал. Его всё равно будили. И он делал уроки в каком-то полусне. Так незаметно проходила часть ночи. Наконец, усталые, дедушка и бабушка сами засыпали.

Утром начинялась другая история.

— Вставай! — говорила бабушка.

— Сейчас... — бормотал маленький папа.

— Вставай! — кричал дедушка.

— Сейчас...

— Вставай!

— Сейчас!

— Опоздаешь!

— Сейчас...

— Уже опоздал...

— Сейчас...

Все знают, как трудно встать рано утром, если лёг поздно вечером. Самый сладкий сон как раз в это время. Особенно если тебе надо идти в школу.

Пока маленький папа медленно вставал, медленно одевался, медленно уминался, медленно пил чай и медленно собирал свои тетрадки, проходило очень много времени. И вот он бежал в школу, с ужасом глядя по дороге на все часы.

Когда маленький папа, задыхаясь, вбегал в класс, все ученики помирали со смеху. Смеялась даже учительница.

— А, вот и наш мальчик-опоздальчик! — говорила она. И это было очень обидно.

А в школьной стенгазете маленький папа был нарисован крепко спящим в своей постели. Рядом с ним были нарисованы его родители. Они обливали его холодной водой из двух ведер сразу. Огромный будильник тянул маленького папу за ухо. И какой-то мальчик с трубой дудел ему прямо в другое ухо. Все это называлось: «Баюшки-баю». И это тоже было очень обидно. Но он опять опаздывал.

Делая уроки в последнюю минуту, маленький папа делал их не очень хорошо. Опаздывая в школу, он пропускал объяснения учителей, и это мешало ему хорошо учиться.

Кроме того, он все время куда-то спешил, опаздывал, бежал, волновался. И это плохо отражалось на его характере. Но он всё равно опаздывал.

Мне бы очень хотелось рассказать, как родители маленького папы наконец что-то придумали, и он перестал опаздывать.

Я бы с удовольствием рассказал, как учителя и ученики смеялись над маленьким папой так обидно, что он в одни прекрасный день пришёл а школу раньше всех и с тех пор не опаздывал ни разу.

Но я не хочу говорить неправду.

Маленький папа всюду опаздывал всю свою жизнь. Он опаздывал в школу. Он опаздывал в институт. И на работу он тоже опаздывал. Над ним всюду смеялись. Его наказывали. Его ругали и стыдили. И он очень много потерял в жизни из-за этой несчастной привычки. Он опаздывал в театр и смотрел спектакль без начала. Он опаздывал в гости, и на него очень обижались и даже иногда просили больше совсем не приходить. Он приходил по делу и портил это дело своим опозданием.

А сколько раз он встречал Новый год на пустой улице, опаздывая на встречу с друзьями! Скольких людей он подвёл!

Сколько смешных и обидных историй любят рассказывать о нём его знакомые... До сих пор маленький папа не может ходить по улице медленно. Он всегда спешит. Он привык куда-то опаздывать. И даже ночью ему снится, что он опять куда-то опоздал. И он вздрагивает и стонет во сне. А иногда ему снится, что он опять стал маленьким. Опять бежит и школу. И весело смотрит на часы. Еще рано! Ему снится, что он не опоздал. Все его поздравляют. Директор школы преподносит ему цветы. Его портрет вешают в школьном зале. И тут он всегда просыпается. И ему кажется, что теперь он не опаздывал бы в школу. Но это ему только кажется.

Яндекс.Метрика