Читать басни Крылова – трудное дело. Многие слова и их формы устарели. В наши дни не всегда понятна предыстория появления той или иной басни. Приходится погружаться в мир баснописца Крылова, внимательно изучать его творческую биографию.
Вот, к слову, сумеете ли догадаться, о каком предмете загадано: «Голову отрежу, сердце выну, дам пить, станет говорить».
Пожалуй, не каждый разгадает эту страшноватую загадку. А в старину легко угадывал любой: «Да это же — гусиное перо!..» Очиняли перо ножиком, который называется перочинным, вынимали сердцевину, давали пить чернила.
Иван Крылов, десятилетний паренёк, утром уходил на службу в тверской магистрат, ему надо было пером зарабатывать на хлеб...
В тверском магистрате повытчик (была такая канцелярская должность), когда не писал, держал перо за ухом. Сурово поглядывал он на десятилетнего подканцеляриста — сына покойного Андрея Прохоровича Крылова, требуя усердия и послушания. По мнению повытчика, подканцелярист увлекался всякими пустяками — читал книги, играл на скрипке. Мало того, паренька научили болтать по-французски. Он читал наизусть стихи какого-то Лафонтена, а мать потакала любимому сыну, даже радовалась, что он много читает.
Однажды повытчик куда-то ушёл. Как только его измазанное чернилами ухо скрылось за дверью, подканцелярист отодвинул надоевшие казённые бумаги. Он задумал перевести с французского басню про господина Ворона и лукавую Лисицу. Ему хотелось, чтобы и на русском языке басня звучала задорно и весело, как у Лафонтена. Гусиное перо написало несколько строк и остановилось — нелегко было пареньку поймать рифму. Может быть, рифма и нашлась бы, но нежданно нагрянул повытчик. Он отнял листок, смял, разорвал, затопал ногами и так заорал, что казалось, вот-вот рухнут стены магистрата. Первая попытка Ивана Крылова стать баснописцем окончилась весьма печально.
Подростком Крылов перебрался в Петербург, стал служить в казённой палате. Крылов успевал выполнять служебные обязанности, много читал, бывал в театре, вечерами, прихватывая ночь, сочинял для сцены.
Знаменитый трагик Иван Афанасьевич Дмитревский отсоветовал Крылову писать трагедии, сказал, что его призвание — писать весёлые, смешные комедии, карать смехом пороки. Помог Крылову поступить в Горную экспедицию, которой ведал вельможа Соймонов (статс-секретарь императрицы), возглавлявший и дирекцию петербургских театров.
Соймонов был о себе высокого мнения. Недолго он благоволил к молодому драматургу. Крылов чинов не искал, а вельможе нужен был покорный слуга, бесстыдный льстец, усердный подхалим. С неугодными ему вельможа придерживался правил: не давать ходу!
Самодовольный вельможа полагал, что за Крылова некому заступиться. Но за драматурга-Крылова заступился Крылов-сатирик. Он обратился к Соймонову с письмом. Из канцелярских бумаг позаимствовал почтительные слова: «осмеливаюсь покорнейше просить», «изволили сказать», «есть на то воля ваша»... В письме сатирика они получили другой смысл. Обращение «ваше превосходительство» в письме прозвучало насмешкой.
Крылов писал Соймонову: «...простите мне, что я, имея благородную душу, осмеливаюсь покорнейше просить, чтобы удостоили открыть мне причину, которая привлекает на меня ваш гнев, толико бедственный для моих драматических сочинений».
Таким тоном говорить с вельможей никогда не осмеливался никто из его подчинённых.
Сатирик писал вельможе: «Правда, я нередко смеюсь в трагедиях и зеваю иногда в комедиях, но видя глупое, ваше превосходительство, можно ли не смеяться или не зевнуть?»
Грамматика требовала обращение отделять запятыми, в письме это требование было выполнено. Однако его превосходительство пришло в ярость. Если — глупое, значит, сказано о нём, никакими запятыми глупость от его превосходительства не отделишь!
Письмо Крылова переписывали, со смехом читали, дивились смелости молодого драматурга.
Крылову пришлось проститься с театром. Но молодой автор не унывал! Поздней осенью 1788 года он поступил на сказочную должность — стал секретарём известного арабского волшебника и философа Маликульмулька. Жил волшебник в Сицилии под вулканом, было ему тринадцать тысяч лет. Через руки секретаря проходила остроумная переписка подземных, водяных и воздушных духов. Они при желании могли становиться невидимками. Свободно проникали они в раззолоченные чертоги, в судебные палаты, в любой дом. О своих встречах в большом городе, под которым подразумевался Петербург, писали волшебнику Маликульмульку.
Надо открыть секрет — в действительности ни духи, ни волшебник Маликульмульк не существовали, сошли они с кончика крыловского пера. «Почта духов» была по-крыловски смелой, остроумной и, конечно, господам Пустолобу, Ветродуму, Промоту и другим важным особам она казалась зловредной.
Журнал «Почта духов» внезапно прекратился — для кого-то он оказался ненавистным. Крылов не упал духом. С помощью друзей открыл типографию, стал издавать журнал «Зритель». По приказу императрицы полиция сделала обыск в типографии. А дерзкое перо Крылова писало новые сатирические произведения. По силе обличения в восемнадцатом веке не было им равных.
Напомним, писателя Александра Радищева в кандалах отправили в Илимский острог, сатирика Новикова, издателя опасных книг, запрятали в сыром каземате Шлиссельбургской крепости.
Ивана Крылова императрица пригласила в Зимний дворец, полагая, что сможет подкупить молодого автора и тогда его талантливое перо будет восхвалять её великодушие и щедрость. У Екатерины Второй были слагатели од. Они славили мудрость, могущество и человеколюбие императрицы. Екатерина Вторая боялась стать рябой и привила оспу. Стихотворцы воспели в стихах этот подвиг государыни императрицы, на каждый чих готовили стих. Екатерина Вторая жаловала угодившим ей поэтам поместья, чины, табакерки.
Золотую табакерку Крылову не поднесли. Наградой сатирику был увесистый замок на двери типографии. Поэт предпочёл скрыться из Петербурга подальше от глаз Екатерины Второй. Бывший секретарь волшебника Маликульмулька Иван Крылов переделал своё имя на чародейское «Нави Волырк», читать его надо было по-восточному справа налево, и только в таком виде иногда появлялась его подпись в печати.
После долгих странствий опальный автор нашёл приют у князя Голицына, который был в немилости у нового императора Павла Первого.
Тяжело было изгнаннику Крылову. Мелкие происшествия казались большими событиями. У Маши Сумароковой, ученицы Крылова, улетел ручной воробей, об этом говорили несколько недель. А потом он вернулся, об этом говорили несколько месяцев.
Но вскоре произошло настоящее большое событие — драматург написал шуточную трагедию «Трумф», высмеяв немецкого принца, необычайно похожего на императорских любимцев и на самого Павла. Крылов был не только автором, но и режиссером-постановщиком и исполнителем главной роли...
В десятках и сотнях рукописных копий крамольная трагедия быстро разошлась по Петербургу, Киеву и Москве. Автор знал: если донесут императору, расправа будет жестокой.
Как-то вечером раздался стук копыт — прискакал запылённый вестник с новостью из Петербурга: Павел убит заговорщиками в Михайловском замке.
Вскоре князь Голицын был назначен на пост военного губернатора. Уезжая в Ригу, он пригласил своего частного секретаря Ивана Андреевича. Недолго пробыл Крылов в Риге правителем канцелярии — Голицын был в милости у нового царя, а сатирик никогда на царскую милость не рассчитывал.
С осени 1803 года Иван Андреевич окончательно обосновался в Петербурге. Перо драматурга готовило богатый подарок театру: две комедии и волшебно-комическую оперу.
«Модная лавка», «Урок дочкам» и «Илья Богатырь» сделали Ивана Андреевича знаменитым драматургом. И зрители, и артисты, и театральная дирекция ждали от него новых блестящих комедий. А Крылов готовил свою первую книгу басен.
Чтобы обмануть цензуру, баснописец брал старые темы у Эзопа и Лафонтена, знакомые читателям по многочисленным переводам. Под пером Крылова все эти басни становились подлинно русскими, народными, разлетались пословицами.
С ведома Ивана Андреевича стали слагаться удивительные басни о его чудачествах. Дескать, любит он хорошо покушать, а читает так — любо слушать! Действительно, он был замечательным чтецом — да и всё, за что он брался, получалось у Ивана Андреевича прекрасно. Князья и княгини, графы и графини почтительно стали зазывать к себе Ивана Андреевича, никак не полагая, что мудрый баснописец идёт к ним в салоны для того, чтобы басни его пошли в народ.
В феврале 1809 года вышла в свет книжка — пятьдесят четыре страницы, двадцать три басни: «Ворона и Лисица», «Дуб и Трость», «Музыканты», «Два Голубя», «Лягушка и Вол», «Ларчик» (первая оригинальная басня), «Мор Зверей», «Петух и Жемчужное Зерно», «Невеста» (в дальнейшем она стала именоваться «Разборчивой невестой»), «Волк и Ягнёнок», «Парнас», «Лев и Комар», «Стрекоза и Муравей», «Оракул», «Лев на ловле», «Роща и Огонь», «Лягушки, просящие Царя», «Человек и Лев», «Старик и трое молодых», «Орёл и Куры», «Муха и дорожные», «Обезьяны» и, наконец, «Пустынник и Медведь».
Всего Иван Андреевич Крылов написал свыше двухсот басен, у каждой своя история. Вот, например, «Лев на ловле» из первой книги басен. Сатирик часто высмеивал «царя зверей». Достаточно сказать, что на двести басен приходится около двух десятков Львов и лишь один Заяц.
О Льве на ловле до Крылова писали Тредиаковский, Сумароков, Хемницер, Майков, Державин и другие поэты.
У Сумарокова:
Овца, Коза, Корова, Лев Вступили некогда в торговлю,
А именно — пошли на ловлю.
У Хемницера:
Осёл с Овцой, с Коровой и Козой Когда-то в пайщики вступили И Льва с собою пригласили...
У В. Майкова:
Медведь, Лисица, Волк
Пошли на промысел иль лучше на ловитву.
У Тредиаковского Лев, Телица, Овца и Коза делят добычу— «иск», об этом говорится так:
Четверым всем купно в пищу иск попал когда,
То на равны части разделён он был тогда.
Первая, Лев говорит, есть моя особно:
Превосходству моему та должна способно.
И вторую так же должен взять себе здесь я:
Сила той пред вашей удостоилась моя.
Третию себе за труд требую достойно:
Даром Льву себя трудить очень непристойно.
Кто ж себе захочет получить четвёрту часть,
Тот в мою немилость может бедственно попасть.
У Крылова в басне выведены клыкастые персонажи: Собака, Лев, Волк и Лиса. Лев — «когти разминая и озираючи товарищей кругом, делёж располагает»:
Вот эта часть моя по договору,
Вот эта мне, как Льву, принадлежит без спору,
Вот эта мне за то, что всех сильнее я,
А к этой чуть из вас лишь лапу кто протянет,
Тот с места жив не встанет.
В конце 1811 года Иван Андреевич поступил на службу в Публичную библиотеку и прослужил там почти тридцать лет. Много было сложено басен о лени баснописца и библиотекаря. Крылов не протестовал, а поддакивал — великому сатирику нужно было, чтобы о нём думали как о чудаковатом толстяке. А за это время русский фонд библиотеки вырос с четырёх книг до сорока тысяч томов!
На новоселье у знаменитого книготорговца Смирдина, когда его лавка и библиотека переселились на Невский проспект, собрались друзья книги — лучшие писатели и поэты, и первым назвали они великого Крылова.
Крылов не кичился своими знаниями и талантом. Он принадлежал к тем людям, которые уверенно делают своё дело и думают свою думу без шуму. Друзья его любили, недруги боялись, зная, что крыловское перо острей клинка.
Однажды князь Вяземский с высоты княжеского величия изрёк:
— Любопытно, что все знаменитые баснописцы — Иваны, а именно: Иван Хемницер, Иван Дмитриев, Жан Лафонтен.
Иван Крылов, не упомянутый князем, ответил басней «Любопытный». Строка: «Слона-то я и не приметил» — стала пословицей.
Крылов был своим человеком в Академии художеств, интересовался не только графикой и живописью, но и архитектурой, вникал в механику, любил математику.
Пушкин часто встречался с Крыловым. В заметках Пушкина есть запись: «У Крылова над диваном, где он обыкновенно сиживал, висела большая картина в тяжёлой раме. Кто-то дал ему заметить, что гвоздь, на котором она была повешена, не прочен и что картина когда-нибудь может сорваться и убить его.
— Нет, — отвечал Крылов, — угол рамы должен будет в таком случае непременно описать косвенную линию и миновать мою голову.
Если требовалось, перо Крылова могло сделать неопровержимые подсчёты и точно указать, где пройдёт «косвенная линия».
У Крылова был друг — Николай Иванович Гнедич, его сослуживец, хранитель древних рукописей в Публичной библиотеке. Жил он в одном доме с Крыловым, на одной лестнице, лишь этажом выше. Николай Иванович часто упрекал Крылова в лени. Крылов, отшучиваясь, просил:
— Побейте меня за лень!
Как-то в доме директора Публичной библиотеки Алексея Николаевича Оленина Крылов сказал:
— Ровно два года назад пообещал я Николаю Ивановичу выучить греческий язык, проверьте, что у меня получилось.
В ответ раздался общий смех. Николай Иванович обиделся — разве можно столь шутливо относиться к серьёзному делу! Да Гнедич потратил полжизни на изучение языка Гомера!
Крылова в шутку спросили: а что он всё-таки знает? Иван Андреевич ответил, что ему известна дельта, четвёртая буква греческого алфавита, её рисуют и пишут в виде треугольника, дельтой называют устье рек.
— Правильно! — с улыбкой согласились присутствовавшие.
— Мне известно, что первая буква — альфа, последняя — омега. Есть выражение: от альфы до омеги, что означает: от начала до конца, — продолжал Иван Андреевич.
Всем было весело, лишь Крылов сохранял серьёзность.
Оленин предложил Ивану Андреевичу перевести несколько строк. К общему удивлению, Крылов перевёл без запинки. Гнедич, чтобы кончить шутку, предложил перевести большой отрывок из «Илиады». Крылов успешно перевёл. Оказалось, он за два года один, без чьей-либо помощи, выучил греческий язык. Гнедич признал себя побеждённым и написал своему соседу «ленивцу» восторженные поздравительные стихи.
Особенно был доволен крыловской победой Александр Сергеевич Пушкин: в пятьдесят лет самостоятельно выучить греческий язык — подвиг!
Памятник Крылову — первый памятник писателю в России — был сооружён на деньги, собранные народом, и установлен по приказу Николая первого в Летнем саду. Ранее памятники сооружались лишь царским особам, вельможам и полководцам.
Литература
- Архипов В.А. Поэзия народной мудрости. - М., 1988.
- Десницкий А.В. Иван Андреевич Крылов. - М., 1983.
- Иванов В.М. Ларец мудреца: Повесть о И.А. Крылове. - Л., 1983.
