В 2008 году издательство Ленинской библиотеки «Пашков дом» выпустило мою книгу «Тайны книжных переплётов». Я хотел ненавязчиво поведать читателю, как романтичен и интересен поиск редких книг, какой волнующей может быть радость познания и радость даже самых маленьких открытий, как много значит в нашей жизни умная добрая книга.
Большинство собранных в книге очерков связано с Тулой и Тульским краем, моей Родиной. Однако люди, события, книги, о которых я пишу, не имеют местной прописки. Они принадлежат русской культуре, нашей истории.
Эта книга ни в коем случае не претендует на научное книговедческое исследование. Хотелось, чтобы она была интересна всякому, кто любит Россию, её историю и культуру, кто гордится и дорожит мудростью и славой наших предков. Тираж книги был всего 1000 экземпляров. Чтобы книголюбы познакомились с очерками, публикуем некоторые из них на страницах сайта.
Последние годы я с особым чувством умиротворения смотрю на часы, но не на всякие, конечно, а на те, что со старинным маятником, с висячими гирьками. Они представляются мне материальным воплощением вечности. Такое же чувство вечности и текучести бытия я ощущаю, глядя на книжные полки. Вот книги из далёкого прошлого. Вот книги из прошлого, но далёкого не столь. Вот книги мои, моих современников, моих учеников…
Качается маятник, вращаются стрелки часов: течёт вперёд неумолимое время. Так же неумолимо, как ведут отсчёт времени старинные часы, пополняется багаж человеческого знания, рождаются книги, живут своей особой книжной жизнью, некоторые из них стареют, но не умирают, как люди, а живут как время, храня в себе историческую память поколений. О бессмертии написанного знали ещё наши предки, утверждавшие, что написанное пером топором не вырубишь, а также и то, что рукописи не горят.
Откуда взялось это ощущение единства времени и книги, сказать не могу. Я не философ и не люблю усложнять и без того достаточно сложные для понимания вещи. Но я люблю рыться в книгах, особенно в старых, потрёпанных жизнью. Любовь эта тоже необъяснима. Некоторые, в том числе и близкие мне люди, считают её странной: зачем гоняться за «старьем», тратить на это время и деньги, когда на книжных прилавках изобилие всякой всячины. Может быть, в этом что-то есть. Но не для меня. Новое почему-то часто кажется мне убогим и примитивным, как человек, в жизни которого нет и никогда не было любви, надежды, разочарований...
Поколение людей, к которому я принадлежу, мне представляется последним поколением истинных любителей и ценителей книги. Причём книги, не только как источника знания, но и книги как таковой, как материальной и духовной субстанции, как сгустка человеческой энергии, как полиграфического продукта.
Каждая книга для меня – существо одушевлённое. Есть книги триумфаторы, есть книги страдалицы, есть книги скиталицы. Прижми такую книгу к груди и испытаешь всю сложную гамму человеческих чувств и переживаний. Уверен: всё, что давала и может дать людям книга, не может дать Интернет, излишнее увлечение которым – дурная болезнь современного общества.
«Интернетное мышление», рождённые «всемирной паутиной» стереотипы, отрицательно сказываются на отношении современного человека к книге. Сегодня книга всё чаще воспринимается лишь как информационный носитель. Даже читая и перечитывая классику, многие наши современники делают это не ради эстетического наслаждения и самовоспитания чувств, а для получения определённой информации, для того, например, чтобы сравнить свои ощущения и ощущения книжных героев, современную отравленную цивилизацией природу и природу девственную, описанную писателями прошлого.
Мы воспринимали книгу по-иному. Трепетно и глубже, стараясь не только обогатить свою память прочитанным, но и выяснить её судьбу, узнать, при каких обстоятельствах и зачем та или иная книга создавалась, как она печаталась, как находила своего читателя.
Книжное собирательство составляло увлечение многих интересных людей ХХ века: и учёных, для которых личная библиотека – это всё. И не совсем учёных, а просто грамотных, просто культурных, просто любящих книгу. В довоенные и первые послевоенные десятилетия в нашей стране существовали целые артели книжных «копателей» и «старателей», объединённых в кружки и клубы книголюбов, общества библиофилов. Плоды их копаний и стараний – не только прекрасные домашние библиотеки, многие из которых после ухода из жизни владельцев стали украшением государственных публичных библиотек и музеев (такое бывало и в прошлом), но и особый вид научно-художественной и научно-популярной (а может быть и научной в прямом смысле этого слова) литературы: книги о книгах.
Я воспитан на этих книгах и безмерно благодарен их авторам за то, что они предоставили мне такую замечательную возможность, приобщили меня к «книжному счастью». Не могу не назвать имена вдохновенных книжников, кто, к моему большому сожалению, стал забываться: В.Г. Лидин, П.Н. Берков, Н.П. Смирнов-Сокольский, А.И. Маркушевич, Е.И. Осетров, О.Г. Ласунский, Е.Д. Петряев, В.Г. Утков…
Их бескорыстная и пламенная любовь к книге заразительна. Да, да! Книжное копание, книжное старательство, книжное собирательство – заразная болезнь!
Каждый «заболевает» этой болезнью по-своему. Лично я «заразился» на школьном дворе, в самом конце 1950-х годов. Мы были пионерами и дружно по команде собирали металлолом и макулатуру. Сегодня это дело бомжей и обнищавших пенсионеров, тогда это занятие было покрыто ореолом общественной пользы. Школы и классы соревновались между собой: кто больше, кто активнее…
Мы ходили по дворам и закоулкам, клянчили, а иногда и подворовывали нужные и ненужные железяки, стучались в двери, назойливо спрашивая хозяев: «Нет ли у вас старых газет и журналов?». Получив своё, довольные, возвращались на школьный двор и складировали добычу. У каждого класса была своя куча металлолома и макулатуры, помеченная прибитой к колышку фанеркой – «5-А», «6-Б» и так далее. Это было частью пионерской жизни, привычным, будничным делом.
Но однажды произошло нечто такое, отчего ёкнуло сердце, что разбудило моё дремавшее до поры до времени историческое сознание. Какой-то «умник» распорядился очистить школьную библиотеку от книг, вышедших в дореволюционные годы. И полетели в кучу собранного нами макулатурного хлама, хрустя ломающимися переплетами, словно перебитыми крыльями, старинные книги: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Некрасов, Жуковский… Некоторые – зачитанные, клееные переклеенные. Некоторые – почти совсем новенькие.
На большом школьном дворе в тот день нашлось лишь два подростка, для которых старые книги вдруг моментально превратилась в нечто божественное, в то, ради чего можно было прыгнуть в огонь и воду. Одним из них был я.
Пообещав «классной даме» в ближайшие часы и дни восполнить потерю «макулатурного веса» отцовскими журналами и газетами, я набил свой портфель выброшенными из школьной библиотеки книгами, подобрав почему-то собрание сочинений Василия Андреевича Жуковского. Почему не помню: Жуковский не был у меня и в классе «на слуху», его подробно не изучали в школе, не знал тогда я и о том, что Жуковский – мой земляк, уроженец Тульского края, что полтора века назад он ходил по тульским улицам, дышал тульским воздухом, что когда-то о нём, как великом педагоге, будут писать диссертации мои аспиранты… Выбрал просто так, по наитию. А может быть и потому, что Жуковский был менее зачитан, чем книги других, попавших на свалку авторов, радовал не увядшей красотой кожаного переплёта.
Возможно, это был первый в моей жизни настоящий мужской поступок. И когда, раскрыв однажды одну из спасённых от гибели книжек поэта, я прочитал вдохновенное:
Отчизне кубок сей, друзья!
Страна, где мы впервые
Вкусили радость бытия,
Поля, холмы родные,
Родного неба милый свет,
Знакомые потоки,
Златые игра первых лет
И первые уроки,
Что вашу прелесть заменит?
О родина святая,
Какое сердце не дрожит,
Тебя благословляя?
– то сразу понял многое. Я понял своё призвание, понял, как надо любить Родину, понял, что Родина начинается с книги, с нашего великого и могучего языка.
Двенадцать аккуратных томов полного собрания сочинений В.А. Жуковского в шести переплётах, изданные в 1902 году А.Ф. Марксом к пятидесятой годовщине со дня смерти «Певца во стане русских воинов», стали моим первым «книжным сокровищем». Они уцелели с дней моего отрочества. Эти книги занимают почётное место на моей книжной полке, как заслуженные ветераны, как приятные собеседники, как путеводные маяки. Лучшего издания произведений поэта не было ни до, ни после. Я постоянно обращаюсь к этим книгам по работе, да и просто так, в часы раздумий, в часы отдыха. Они учат мудрости, глубине чувств и переживаний, учат прекрасной русской речи, как учили когда-то современников поэта, как учили гениального Пушкина. Они рождают воспоминания отрочества и чувство вечности...
Литература
Тебиев Б. Тайны книжных переплётов. Из записок книжника / Борис Тебиев; Рос. гос. б-ка. - М.: Пашков дом, 2008. - 384 с. - (В кругу книг и друзей)
