14 декабря 1825 года на Сенатской площади — в столице Российской империи Петербурге — произошло восстание.
В истории оно получило название восстание декабристов. Длилось восстание всего шесть часов, конец ему положили залпы царских пушек.
Накануне восстания поэт-декабрист Александр Одоевский говорил: «О нас в истории страницы напишут!» Он был прав. О декабристах уже написаны сотни книг и статей, и всё равно каждая новая публикация о них читается с интересом и волнением.
Два литератора — Татьяна Галушко и Александр Осповат — по-своему пишут о декабристах. Но вместе с ними мы вглядимся в портреты декабристов, разглядим их индивидуальные черты. И уже никогда их не забудем.
Татьяна Галушко
Вглядываясь в портреты...
Разве портрет — только навечное отражение человеческого лица? В
портрете мерцает, дрожит, пульсирует время — его живые и, стало
быть, преходящие черты. В хорошем портрете видимы не только сегодняшние, но и завтрашние, будущие черты человека. Характер, душа, судьба.
Мой рассказ о тех портретах, чья ценность неизмеримо возрастает
из-за имени изображённого человека. Будь под ними этикетка: «Портрет
неизвестного юноши», мы отдали бы должное романтическим приметам
времени и пошли бы дальше. Но эти портреты связаны с нашей памятью
и любовью, хотя мы и видим их впервые.
ПОРТРЕТ ПЕРВЫЙ
А. С. Муравьёва-Апостол с сыном Матвеем. Картина Ж.-Л. Монье.
Кудрявый нарядный мальчик стоит на стуле возле матери, положив ей голову на плечо. В руке у него роза — символ его расцветающей жизни. Зовут мальчика Матюша Муравьёв-Апостол, он — сын известного дипломата, писателя и путешественника.
Спустя жизнь в своих мемуарах Матвей Иванович Муравьёв-Апостол, единственный живой из многочисленного гнезда Муравьёвых, напишет:
«Пятилетний мальчик в красной куртке, изображённый на нашей семейной картине, был ярый роялист. Отец его садится, бывало, за фортепиано и заиграет Марсельезу, а мальчик затопает ногами, расплачется, бежит вон из комнаты, чтобы не слушать ненавистные звуки».
Мальчиком он жалел казнённого французского короля, революционный гимн пугал его. А в тридцать лет он готов будет умереть рядом с братьями Сергеем и Ипполитом в рядах восставшего Черниговского полка. Член Южного тайного общества, он служил в Семёновском полку в то время, когда гвардейцы-семёновцы подняли мятеж против бесчеловечности командиров.
Матвей Муравьёв-Апостол и его братья сражались при Бородине, в 1814 году вошли в Париж. Это ему принадлежит крылатая фраза. На вопрос следствия: «Откуда взялся ваш революционный образ мысли?» — он ответил:
— Мы были дети 1812 года.
Матвей Муравьёв-Апостол пережил тридцать лет сибирской ссылки и вернулся в Россию патриархом декабризма.
ПОРТРЕТ ВТОРОЙ
Е. Ф. Муравьёва с сыном Никитой. Картина Ж.-Л. Монье.
На коленях сидящей в кресле матери полулежит отрок лет десяти — одиннадцати. Он смотрит на нас, зрителей, внимательно, задумчиво, как бы ища ответа на свои затаённые мысли. Это — Никита Муравьёв. Его отец — учёный, поэт, историк, попечитель Московского университета, двоюродный брат отца Матюши Муравьёва-Апостола.
Несмотря на юный возраст, Никита знаток и поклонник греческой республики, хорошо изучил античную историю, которую преподавал ему отец. На уроках они, как равные, беседовали о происхождении государства, о том, что наука история — хранилище человеческого опыта, кладовая нравственных примеров, источник духовного совершенствования. Вот почему в героях Греции Никита видел живых людей. На детских балах танцмейстера Йогеля, где бывала вся Москва, Никитушка Муравьёв поначалу стоял у стены, недовольно глядя на резво прыгающих в кадрили сверстников. Мать спросила:
— Почему ты не танцуешь?
— Да разве Катон и Аристид танцевали?
— В твоём возрасте — непременно, — находчиво ответила Екатерина Фёдоровна Муравьёва.
С этого дня и он стал танцевать.
Муравьёвы с детства ненавидели крепостное право. Когда учившихся в Париже сыновей Анна Семёновна Муравьёва-Апостол везла на родину, она приказала на русской границе остановить карету. Все вышли и поклонились отеческой земле. А потом мать тихо сказала:
— Я должна сообщить вам ужасную новость. В России вы найдёте рабов.
Братья Муравьёвы-Апостол никогда не забывали этих слов и поклялись служить отечеству для избавления народа от рабского ига.
Летом 1812 года Наполеон с несметной армией перешёл Неман. Началась Отечественная война, в которой сражался весь народ, от мала до велика. Никита Муравьёв бежал тайком из дому, решив во что бы то ни стало вступить в ряды защитников Москвы.
Вечером к генералу-губернатору Ф. В. Ростопчину крестьяне привели юношу, утверждая, что он — французский лазутчик. Каково же было удивление губернатора, когда он узнал в юноше сына своих друзей Муравьёвых.
— Не вынес состояния бездействия. Мечтаю умереть за отечество! — пылко произнёс Никита.
— Сперва выучитесь говорить по-русски, а то патриотизма вашего никто не разумеет, — ответил ему Ростопчин.
Никиту отправили домой. Но вскоре он настоял на своём и вступил в армию. Из Гамбурга он писал родителям, что русские войска встречал «радостный шум бесчисленного народа». Впереди был Париж.
Вернувшись в Россию, Муравьёвы, «временные жители трёх столиц, с новым удовольствием увидели теперь Петербург». Они знали теперь цель своей жизни.
У мальчика, лежащего на материнских коленях, добрые и мягкие черты лица, но глаза его — зорки. Этот мальчик на заре своей жизни сказал: «Я всегда верил и верю ещё, что твёрдая и постоянная воля доходит всегда до своей цели. Она встретит на своём пути затруднения, препятствия, но они пройдут, исчезнут, а она останется».
Один из основателей первого тайного общества в России, автор проекта Русской конституции, предлагающей перемену государственного строя и освобождение крестьян, Никита Михайлович Муравьёв будет осуждён по первому разряду, на каторгу и бессрочную ссылку. «Затруднения и препятствия» окажутся не просто трудны, они будут стоить ему жизни. Весной 1843 года он умрёт на поселении в Иркутске.
Александр Осповат
14 декабря 1825 года, впервые в русской истории запретное слово «свобода» выпорхнуло из наглухо затворенных комнат и, многократно повторенное сотней голосов, целый день раскатывалось по Сенатской площади Петербурга.
Событие неслыханное: несколько полков во главе с боевыми офицерами — среди них были и герои Отечественной войны 1812 года — открыто выступили против власти царя, против крепостного права, против беззакония.
Никогда еще русский трон не подвергался такой угрозе: царь Николай I велел занести в свой дневник, что в этот день он оборонял Зимний дворец. По приказу царя артиллерийская бригада в упор расстреливала восставших. Пушки гремели против ружей, и мощные залпы преследовали отступающие колонны бунтовщиков. В стране царя ликование: победа!
Победа?
«Вся Россия страданиями, ропотом участвовала делом или помышлением, волею или неволею в заговоре, который был не что иное, как вспышка общего неудовольствия»,— заметил современник. Да, пять декабристов было повешено, многие из них пошли в Сибирь, на каторгу, но эхо 14 декабря будоражило слух и память грядущих поколений. В записках декабриста Ивана Дмитриевича Якушкина с гордостью сказано: «В этом деле мы были застрельщиками, или, как говорят французы, пропалЫми ребятами».
У каждого из этих застрельщиков пролегла своя дорога на Сенатскую площадь, но все пути начались в пору, когда будущие революционеры едва вступили во второе десятилетие собственной жизни...
Пролистаем же летописи трех судеб.
«Погибну я за край родной,— я это чувствую, я знаю...»
Отец Кондратия Рылеева требовал слепого повиновения от окружающих: от своих крестьян, от жены и маленького сына. Суровые наказания мальчик узнал с детства, но, к удивлению домашних, чем круче обходился с Кондратием отец, тем настойчивее доказывал мальчик свою самостоятельность.
Кондратий рано был отдан в кадетский корпус — отец желал видеть сына только в офицерском мундире.
В корпусе господствовали тогда жесточайшие нравы: невинные забавы воспитанников оценивались начальством в тридцать ударов розгами, более серьезные проступки — в пятьдесят. И здесь Кондратий проявлял недетскую стойкость. Многие кадеты прибегали к угодничеству, лести и доносам — лишь бы избежать порки.
Молодой же Рылеев не боялся отстаивать свое мнение перед инспекторами и мужественно переносил немедленно следовавшую кару.
Весь корпус с восхищением или завистью наблюдал неравный поединок двенадцатилетнего кадета и ненавидевших его воспитателей. Нещадные наказания, казалось, лишь увеличивали сопротивление юноши. Произошел однажды такой случай, который потом передавался из поколения в поколение кадетов. Провинился кадет, совсем еще маленький, и к тому же смертельно боявшийся наказания. И тогда Рылеев, выдержавший в тот день порку, принял на себя чужую вину и добровольно лег под новые удары.
Заступник — с такой репутацией девятнадцатилетний Рылеев вышел из корпуса. Заступник — так называли Рылеева на протяжения еще шести лет, которые отпустила ему судьба.
В Петербурге его имя стало синонимом неутомимой человечности. Он был избран заседателем в уголовном суде и там отважно боролся за справедливость. Как-то раз к петербургскому губернатору доставили человека, которого ошибочно подозревали в тяжелом преступлении. Губернатор стращал беднягу судом, зная, как боялись простые люди тогдашнего «правосудия». Но обвиняемый, к изумлению губернатора, встал перед ним на колени, благодаря за милость. Он объяснил, что считает себя спасенным — ведь заседателем в суде будет Рылеев, который «не даст погибнуть невинным!».
К литературе Рылеев тянулся с детства. Уже в первом дошедшем до нас письме из корпуса он просил отца:
«Сделайте милость, не позабудьте мне прислать денег также и на книги, потому что я, любезный батюшка, весьма великий охотник до книг».
В корпусе он написал сатирическую поэму о царивших там порядках. Поэма эта дошла до начальства необычным образом. Инспектор каждый день подавал директору корпуса рапорт. И вот однажды Рылеев умудрился подложить вместо рапорта спою поэму, и инспектор, ничего но подозревая, вручил директору едкие стихи кадета.
В зрелые годи Рылеев в своих стихах предугадал свою судьбу:
Известно мне: погибель ждет
Того, кто первый восстает
На утеснителей народа;
Судьба меня уж обрекла.
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
Погибну я за край родной,—
Я это чувствую, я знаю,
И радостно, отец святой,
Свой жребий я благословляю!
В подготовку восстания он вложил всю душу; его дом напоминал штаб. Он говорил, что если на площадь выйдет даже горстка людей, то и он обязательно будет с ними: «Мы своей неудачей научим других». За этими словами стояла вся недолгая жизнь народного заступника.
Рылеев, один из организаторов восстания, был приговорен к смертной казни. И давно решивший, для чего он жил и во имя чего он умирает, Рылеев не дрогнул на эшафоте. Позорной казнью царь думал сгладить память о нем в потомстве. Однако вещими оказались строки Н. М. Языкова:
Рылеев умер как злодей!
О, вспомяни о нем Россия,
Когда восстанешь от цепей
И силы двинешь громовые
На самовластие царей!
«Я и в цепях буду вечно свободен...»
Петр Каховский учился в Московском университетском пансионе, когда грянула война 1812 года. Пансион разбежался. Петр, которому негде было скрыться, остался в городе, захваченном французами. Ему удалось спрятаться в пустой квартире. В этой же квартире стали на постой наполеоновские офицеры. Москва горела, и в огне гибли склады с продовольствием. Так же, как и мальчику, французам приходилось самим заботиться о пропитании.
Однажды, когда обитатели квартиры голодали, офицеры стали издеваться над Петром. Тот полез в драку. Совершенно одинокий и беззащитный мальчик — против вооруженных солдат! Но силы были неравны, и избитый Каховский остался зимой без крова. Он скитался и голодал, но не сожалел о своем поступке. Так впервые открылся удальской характер Каховского.
Поступив на военную службу, Каховский сторонился офицерских попоек и карт. Он был погружен в размышления об окружавшей его жизни, о своем призвании в ней. Довольно быстро он понял несправедливость устоев империи Николая I. Порой он взрывался и дерзил командирам — его понижали в чине.
С испорченной репутацией он вышел в отставку и после длительных путешествий, в 1825 году. появился в Петербурге. Жажда деятельности переполняла его, и не удивительно, что вскоре по приезде в столицу он сблизился с Рылеевым.
Витийством резким знамениты
Сбирались члены сей семьи...
— так писал Пушкин о «семье» декабристов, и одним из самых решительных ее членов был Каховский. Это он вызвался стрелять в царя.
В день восстания Каховский на ногах с утра.
Он обходит воинские части, которые должны выйти на Сенатскую площадь, и многие слышат его решительный голос, придающий бодрость
солдатам. С двумя заряженными пистолетами он появляется на Сенатской площади. Царь так и не показался на глаза восставшим, он посылает к ним своих приближенных. И вот уже выстрел Каховского сражает петербургского генерал-губернатора...
Восставшие полки пытается утихомирить митрополит Серафим, и снова вперед выдвигается Каховский и бросает священнику фразу: «Полно, батюшка, не прежняя пора обманывать нас».
Каховский, казалось, всю жизнь готовился к этому дню — так напористо и четко действовал он на Сенатской площади. Неудачу восстания он воспринял как личную трагедию.
Вечером 14 декабря в доме Рылеева собрались участники восстания, с минуты на минуту ожидавшие ареста. Понимая свою обреченность, Каховский отдает свой кинжал товарищам, как бы завещая продолжать борьбу тем, кому выпадет остаться в живых.
Из крепости, куда были заключены декабристы. Каховский писал царю:
«Государь! Что было причиной заговора нашего? Спросите самого себя, что как не бедствие отечества?.. Взгляните на состояние народное, что есть у нас! Безопасность лиц и собственности ничем не ограждена, совершенное отсутствие закона и справедливости.., тяжелые налоги.., убытки торговли, сжатое просвещение, задушенная свобода — вот наше богатство, наше достояние».
Каховский был повешен. Но и сквозь полтора века мы слышим его слова, сказанные перед казнью: «Я и в цепях буду вечно свободен...»
«...С голыми кулаками на судьбу»
Один из самых просвещенных людей конца XVIII века, Александр Федосеевич Бестужев, воспитывал своих пятерых сыновей в свободолюбивом духе. Все его сыновья оказались в водовороте 14 декабря. Братья были людьми разными по характеру и наклонностям. На жизненном небосклоне ярче всех сверкнула судьба Александра Бестужева.
Александр сызмальства испытывал себя на прочность. В десятилетнем возрасте он — атаман отряда, сколоченного им из малолетних братьев и соседских ребятишек.
В очередной поход отправились на лодках, захватив гребцом взрослого человека. Проплывая под мостом, лодка ударилась о сваи, дала течь. «Благородные разбойники» растерялись и превратились в перепуганных мальчишек. Некоторые заплакали; больше всех испугался маленький Петр Бестужев. Растерялся и гребец: он беспомощно махал веслами. Между тем лодку сносило на середину реки.
Не растерялся лишь предводитель. Десятилетний Александр скинул с себя куртку и заткнул ею дыру в лодке. Взяв па руки маленького брата, он воскликнул: «Трусишка, ежели ты не перестанешь кричать, я тебя брошу в воду». Петр замолк, утихли и все остальные. Александр выхватил весло у гребца и сел на его место. Второе весло он протянул брату Михаилу. Вдвоем они выгребали с середины реки. Когда берег был уже рядом, Александр выпрыгнул на землю, чтобы подтащить лодку. Но течение снова подхватило лодку, и она потянула за собой Александра. Он и тут не испугался — ухватился за ветку дерева и, напрягшись, подтянул лодку, полную людей...
Александр рано начал заниматься литературой. Появляются его переводы, критические статьи, повести, стихи. Наибольшую известность получили его песни, написанные вместе с Рылеевым.
Уж как шел кузнец
Да из кузницы.
Слава!
Нес кузнец
Три ножа.
Слава!
Первый нож
На бояр, на вельмож.
Слава!
Второй нож
На попов, на святош.
Слава!
А молитву сотворя,
Третий нож на царя.
Слава!
С Рылеевым Бестужев издавал литературный альманах «Полярная звезда» — одно из лучших изданий пушкинской эпохи. В нем сотрудничали многие из тех, кто 14 декабря вышел на Сенатскую площадь.
Своим соратникам Бестужев запоминая как «запальщик». 14 декабря 1825 года под его командой на Сенатскую площадь вышел Московский полк.
Во время восстания Александр Бестужев был там, где была наибольшая опасность. Он покинул Сенатскую площадь поздним вечером в числе последних.
Из Алексеевского равелина подследственный Бестужев дерзко писал императору, что при более благоприятных условиях он бы «принял команду и решился на попытку атаки, которой... в голове вертелся уже и план».
Его дальнейшая судьба сложилась поистине необычайно. Он, государственный преступник, отбывавший сибирскую ссылку, был впоследствии переведен в действующую армию на Кавказ. Именно в те годы Бестужев становится, пожалуй, самым популярным русским писателем. Его произведения, появляющиеся под псевдонимом «Марлинский», приковывают к себе внимание всей читающей России. Писатель изображал в них сильные и благородные характеры, всегда остающиеся верными себе. Молодые читатели Бестужева учились по его книгам стойкости, учились не сдаваться перед трудностями. Так и после восстания мысль и слово декабристов продолжали сражаться.
За три года до смерти Бестужев, оглядываясь на прошедшую жизнь, писал: «Да и надо, правду сказать, иметь медвежьи ребра, чтобы идти с голыми руками на судьбу».
...Вожди декабрьского восстания были повешены: остальные бунтовщики рассеялись по сибирской глухомани и по кавказским батальонам. Время шло — люди смертны.
Но мысль, но слово, но дело людей 14 декабря не исчезли. За первым шагом к свободе обязательно следует второй. Эго поступательное движение неостановимо: таков закон истории.
Один из декабристов, Михаил Сергеевич Лунин, уже на поселении записал: «От людей можно отделаться, от их идей нельзя».