Какие памятные уроки выносим мы из жизненных ситуаций? Всегда ли слушаем своё сердце? Как часто сожалеем об ошибках?

Об этих вопросах размышляет Николай Старшинов. Короткие рассказы поэта показались мне примечательными. И вот почему. Николай Константинович Старшинов (1924-1998) известен своей фронтовой лирикой. Солдатская судьба была нелёгкой: в 1943 году получил тяжёлое ранение: обе ноги оказались перебиты, всю ночь полз к своим, оставляя кровавый след. Чудом удалось избежать ампутации, но раны эти мучили поэта-фронтовика до конца жизни.

Было у Николая Константиновича увлечение, которое он пронёс через всю жизнь, – рыбалка. Отсюда, наверное, тонкое и трепетное чувство природы в его творчестве.

Три зарисовки, которые предлагаю для чтения, были созданы в начале 90-х годов, в сложное время, когда напечатать что-либо и найти своего читателя было непросто: закрывались издательства, переставали выходить журналы. Зарисовки о природе давали возможность сказать о сокровенном, поделиться мелочами жизни, признаться свои ошибки и заблуждения.

Николай Старшинов

Как ворону обманули

Когда-то здесь была большая, многолюдная для этой северной местности деревня — около шестидесяти дворов. Ухоженные огороды. Почти у каждого дома вырыты пруды, в которых можно было и белье постирать, и взять воду для полива огородов, и карасей наловить для жарева. И на случай пожаров пруды были очень нужны.

Словом, когда-то здесь жизнь била ключом. По вечерам на улице слышались песни и частушки, то рыдала, то смеялась гармонь.

Теперь здесь безлюдье. Правда, тишины нет.

Майским утром в деревне можно услышать отдаленное токование тетеревов, ночью на заброшенные огороды садятся дикие гуси, летящие на Север. И до рассвета гогочут, перекликаются.

А днем здесь стоит оглушительный гомон: галки и вороны заполонили опустевшие дома и дупла старых ив, склонившихся над прудами.

Живут в деревне только две семьи. На одном конце — старик со старухой, каждому из которых за семьдесят лет. А на другом конце — молодая парочка: тракторист, которому через год-два можно уходить на пенсию, и доярка, которой до пенсии остается тоже примерно столько же.

Обязанности этих двух семей четко распределены. Старик со старухой должны постоянно разорять вороньи и галочьи гнезда на одном конце деревни, потому что от этих птиц оставшимся жителям нет покоя, а молодая парочка — на другом.

Впрочем, даже из этого засилья птиц жители деревни сумели извлечь пользу.

Как-то проходил я рано утром по улице и увидел деда, суетящегося возле огромного дупла ивы, расположенного очень низко. Спрашиваю:

— Что делаешь, дедушка?

— Вороньи гнезда разоряю, яйца выбрасываю.

И он швырнул в крапиву целую горсть яиц. Осмотрел дупло и что-то в него положил.

— А что кладешь туда — уж не яд ли какой?

— Да нет, какой там яд — куриные яйца!

— А это зачем?

— А для цыплят.

— Как для цыплят?

— А так. Кладу туда вместо вороньих яиц пару куриных. Вороны и высидят пару цыплят. И клуши никакой не надо. Пусть куры несутся, а вороны высиживают цыплят. Только не могу уразуметь, почему-то цыплята, которых высиживают куры, получаются белыми, а когда ворона — темными...

Я шел к чистой и светлой реке Могоче на рыбалку. Прошел еще одну небольшую деревеньку, утопавшую в вишневом цветении. В ней уже ни одного жителя не осталось. Зато галок и ворон было ещё больше.

Вышел на луг.

Надо мной звенели жаворонки.

Над головой тянулись гуси.

Утки вспархивали с встречавшихся на пути озерец.

Природа ликовала, освободившись от покровительства человека...

Пчелиный бунт

Дядя моей жены всю жизнь держал пчёл.

Когда он ходил их смотреть, защищал только лицо. Пчёлы спокойно ползали по его рукам, по шее. Очень редко кусали.

И в этот солнечный тихий полдень он пошёл проверять рамки — много ли в них накопилось мёду. Осмотрел один улей, принялся за другой, и тут случилось неожиданное. Пчелы облепили его с головы до ног, вцепились в его руки, в шею, в волосы. Он едва успел нырнуть в дверь избы и захлопнуть её за собой.

Весь улей слетелся к избе. Сотни пчел упрямо торкались в стекла, искали щели, пытаясь проникнуть в дом.

Потом они набросились на гулявшую с цыплятами клушу. Сначала это показалось нам забавным, и мы смеялись, наблюдая, как цыплята носятся по двору. Но вскоре всё это закончилось очень плохо — один за другим цыплята погибли. А пчёлы набросились на гулявшую возле дома лошадь. Она оборвала верёвку, которой была привязана к дереву, и спаслась только тем, что домчалась до речки и бросилась в неё.

В нескольких десятках метров от нашей избы была автобусная остановка. Пчёлы прилетели к ней и разогнали людей, ожидавших автобуса, заставили их разбежаться по избам.

Так до самой темноты они носились по деревне, не давая никому появиться на улице...

Когда на следующее утро мы с опаской вышли из избы, всё было спокойно, как будто ничего не случилось. Пчёлы, как обычно, занимались своим делом — улетали от родного улья за нектаром и возвращались к нему.

Дядя моей жены больше полувека занимался пчёлами. Но ничего подобного в его практике никогда не стучалось...

Работяга-стрекоза

Я сидел у речного омута с удочкой. Был жаркий летний полдень Рыба совсем не клевала. И я наблюдал за кружившимися нал водой стрекозами Иногда они бесцеремонно садились на неподвижный поплавок, отдыхали на нем, пошевеливая переливающимися на солнце слюдяными крылышками. Мне вспомнились дорогие с детства стихи Л. Толстого:

Где гнутся над омутом лозы,

Где летнее солнце печёт,

Играют и пляшут стрекозы,

Весёлый ведут хоровод.

А потом я, конечно, вспомнил и крыловскую басню «Стрекоза и муравей»:

Попрыгунья Стрекоза

Лето красное пропела...

Зной становился невыносимым, но стрекозы беспрестанно кружились над омутом, то изящно планировали над самой водой, то вдруг резко взлетали вверх, то стремительно пикировали.

Всё было бы неплохо, но моему спокойному созерцанию всё время мешали комары. Один за другим они появлялись из ближних кустов и травы и впивались в мои уши, руки, шею.

Но тут я заметил, как одна из пролетающих поблизости от меня стрекоз во время очередного пикирования поймала комара и он тотчас исчез.

Я стал пристально наблюдать за хороводом играющих и пляшущих стрекоз и обнаружил, что их пляска происходит вовсе не ради забавы — они охотятся за комарами. Оказалось, что стрекоза уничтожает целые тучи насекомых и упрёк крыловского Муравья:

Кумушка, мне странно это:

Да работала ль ты лето? — совершенно несправедлив. Стрекозы не менее энергично, чем муравьи, работают всё лето! Не будь их, комариное племя разрослось бы до невероятных размеров!

Ёжка

Ежи нередко селятся возле человеческого жилья. Днём они прячутся, а ночью рыщут возле дома, у двора, у сарая в поисках пиши. Если им оставишь молоко, они его выпьют, мясо или овощи съедят.

При встрече с человеком ёж мгновенно сворачивается в клубок и не развернётся до тех пор, пока не убедится в том, что человек находится от него на почтительном расстоянии.

Совсем по-другому ведёт себя ёж, попав в человеческое жильё. Он, как правило, сразу разворачивается и начинает бегать по комнате так, как будто прожил здесь всю жизнь.

Дважды в моей квартире жили ежи. Первое их проживание было забавным, и окончилось оно благополучно, а второе — очень печально...

Мой знакомый ездил за грибами, поймал ежа, привёз его ко мне и подарил моей маленькой дочери. Ёж мгновенно освоился, развернулся и побежал на кухню. А там в это время находился большой, совершенно чёрный кот соседки. Кота этого не только никогда не вывозили за город, но ни разу и не выпускали на улицу.

Увидев ежа, кот, вероятно, решил, что в квартире появилась крыса. Мгновенно догнал ежа и ударил его лапой по спине. Уколовшись, кот взвыл, подпрыгнул на метр от пола и выскочил из кухни. Целую неделю он не появлялся на кухне, лишь осторожно заглядывал туда и убегал в комнату соседки.

Однажды он всё-таки пробрался на кухню и стал пить молоко, которое мы поставили для ежа. В это время он и появился, подбежал к коту, который пил из блюдечка молоко, и подпрыгнул так, что уколол мордочку кота. Тот снова взвыл и бросился в комнату, а ёж стал спокойно допивать молоко.

Больше на кухне кот не появлялся.

Впрочем, скоро мы всей семьёй приняли решение — выпустить ежа на волю. И во время одной из поездок за город оставили его в лесу.

В мае месяце мы поймали в деревне молодого ежа и привезли его в Москву.

Ёжка — так сразу мы назвали его — мгновенно освоился. Забегал по комнатам, затопал по полу. Был он очень общителен. Днём чаще всего забирался в кухне за холодильник или в прихожей за шкаф и там отсыпался. А как только темнело, вылезал из своего укрытия, пил на кухне молоко, съедал приготовленную для него пищу и свободно разгуливал по комнатам.

К осени он подрос, совсем освоился в квартире, стал ручным. Подбегал к моим ногам, торкался своим чёрным носом в мои ботинки, влезал на них. А ночью умудрялся залезть под одеяло к дочери, спящей на диване. Иногда она, уколовшись об него, вскакивала с дивана.

Но как-то Ёжка пропал. Дня два его не было видно и слышно, и поставленная ему пища оставалась нетронутой. Мы обыскали всю квартиру, но так и не нашли его. Решили, что он куда-то забился и впал в зимнюю спячку.

Прошло ещё дня два-три. Снова начались поиски. И мы нашли его за холодильником. Вероятно, он пытался забраться на холодильник, вползал на него по решётке, закрывающей его механизм. Задние его ножки зацепились за решётку, он не мог выпутаться и провисел там вниз головой почти целую неделю.

Когда мы освободили его, мордочка у него была отёчной, глаза налиты кровью. Он потерял способность управлять своими движениями, беспорядочно кружился на месте. Через день он умер.

После этого я дал зарок — никогда не держать диких животных в квартире. Они должны жить на природе, там, где родились и выросли.

С тех пор прошло уже два десятка лет, но когда я вспоминаю об этом случае, мне становится не по себе, становится стыдно, что мы, такие большие и разумные, можем поступать так неразумно в отношении с «братьями нашими меньшими», с дикими животными.

Литература

Старшинов Н. Записки натуралиста. Рассказы / Юный натуралист. - 1990. - № 12.