Есть замечательный детский писатель, книги которого печатались в СССР и сейчас почему-то не переиздаются.
У Сергея Иванова есть книги разных жанров: повести, сказки, стихи, рассказы, реалистические и фантастические, сатирические, лирические. Для взрослых, но больше для детей. Он сочинял сценарии для мультфильмов. Некоторые выражения вошли в наш обиход: бюро находок, маловато будет, мой размерчик, ничего не понимаю, жадноватый парень, жадничаю, зато от чистого сердца, вот послала так послала, ох уж эти сказочники…
Учёба на дефектологическом факультете Московского государственного педагогического института и работа учителем в небольшом провинциальном городе в школе для детей с дефектами речи впоследствии очень пригодился будущему писателю, когда создавал истории из жизни школьников.
А вот чтобы написать о стране пчелиного пения в повести «На пасеке», Иванов отправился в командировку на настоящую пасеку, где прожил в спартанских условиях весь сезон, но зато выяснил, как устроен улей, как живут пчёлы, как собирают мёд. И книга получилась летняя, тёплая, с запахом мёда и беззаботного детства.
Особенно много у писателя произведений о природе и животных. В Подмосковье, где жил Сергей Анатольевич, можно было наблюдать круглогодичные изменения в жизни окружающего мира на лугу и в поле, в лесу и на речке. Внимательный взор подмечал разное из чудес, рассыпанных под ногами, а терпения ему не занимать. Как живописец, он рисует словами, словно кисточкой. И мы видим звёздное небо или малиновый закат, находимся под защитой крыши из облаков, попадаем в снежный заповедник, жалеем срубленную берёзку, сидим в темноте возле печки.
В этих лирических миниатюрах сюжет укладывается в одно-два повествовательных предложения. Но остаётся зарисовка состояния души автора, доброго и неравнодушного. И запоминает читатель неповторимое настроение, в котором восторг перед красотой природы смешивается с грустью. Как важно не пропустить, вглядеться, прислушаться! И тогда чудеса станут твоими. И будет хорошо!
Верно сказал собрат по литературному цеху и друг Владимир Степанов, что символом всего творчества Сергея Иванова — такого же чистого и отточенного по форме — являются белые лилии. Знаток цветов, Степанов прекрасным жестом выразил признательность талантливому товарищу.
Сергей Иванов
Под крышей из облаков
Вечер застаёт меня в дороге. До ближайшей деревни по карте километров восемь, а то и все десять. Я на велосипеде, так что можно было бы попасть туда и сегодня, в эту деревню Ярково… Да стоит ли? Лучше заночевать прямо здесь, в поле.
Впереди, на горизонте, там, где садится солнце, — тёмный густой ельник. Сейчас он весь высвечен закатом. За спиной у меня, на другом горизонте, слабо белеется березняк. А кругом всё луга, луга, кой-где переходящие в мокрые низинки. Меж лугов этих — они ещё густые, высокие, не тронутые косой, — неслышно виляет речка Молчанка.
Никуда я отсюда сегодня не поеду!.. Беру с багажника маленький рюкзачок — там у меня самые важные для дороги вещи, например, плоский, ещё военный котелок. С ним я иду к реке… Набрал воды и тут вспомнил, что забыл полотенце и мыло. Но это ничего — мыло мне заменит песок и мылкая синяя глина. А вместо полотенца будет ветер — он сушит мне лицо и руки, пока я иду назад, к велосипеду.
Огонь мне разводить не хочется. Дров здесь особенно не наберёшь, а затевать костёр на полчаса — это, по-моему, хуже нет. Только темноту зазря злить: потом, как дровишки кончатся, уж она отомстит — такой чернотой облепит, такой тоской навалится… Нет, темноту лучше не дразнить, лучше с ней жить в мире.
На ужин у меня хлеб, кусок сыру и холодная вода — неплохо!.. А сам я — на ужин комарам… им тоже неплохо. Ну да ладно! Пусть попируют последние минутки. Из рюкзака для самых важных вещей я достаю флакон с такой особой жидкостью, которую комары ну просто не переносят. Я мажу ею лицо, руки, шею — кончен комариный ужин!
Теперь мне пора спать укладываться. На багажнике рядом с рюкзаком лежит спальный мешок, или, ещё по-другому сказать, спальник. Так его называют альпинисты. И я так его называю, потому что этот мешок мне альпинисты и подарили.
Спальник у меня очень хороший — прочный, непромокаемый, внутри мягкий-мягкий. Почти во всю длину по нему идёт «молния» — не тоненькая и капризная, с какими; мы обычно мучаемся на куртках или на рубашках, а такая… в общем, сразу видно, что не подведёт. По «молнии» бегает замочек, вроде маленького трактора — едет и потихоньку рычит.
И вот я раскатал свой спальник прямо на траве, снял кеды и всё лишнее, чтобы не было жарко, залез внутрь, застегнул «молнию» до самого подбородка и почувствовал себя, как кенгурёнок в сумке у матери…
Началась ночь. Прямо надо мной висели крупные спелые звёзды, какие только и бывают в разгар лета. Пройдёт ещё немного времени, они перезреют, перевисятся и начнут падать. Тогда только успевай желания загадывать вслед покатившейся звезде!..
А над березняком в это время началось жёлто-красное медное свечение. Это поднималась луна. Её шар медленно влез на верхушки берёз, а потом ещё медленнее, сантиметр за сантиметром, стал уходить в небо. Кругом светлело и светлело — это луна из медной превращалась в серебряную, нестерпимо яркую. Даже смотреть стало больно. Глаза сами собою закрывались…
Я проснулся часа через два или три. Всё было спокойно. Луна царствовала на небе, заслонив своим светом все звёзды. Я не мог понять, отчего я проснулся. Словно что-то изменилось в природе… Но что?
Ветер принёс резкий запах болота и медленный колдовской запах реки. Я приподнялся на локте, и глаза мои стали вровень с травой. Далеко было видно, как она серебрится под яркой луной. Стало очень тихо, потом опять присвистнуло, и я увидел, как травою бежит ветер. Я увидел ветер.
А по небу в это время пробегали облачка, но такие прозрачные, что нисколько не мутили свет луны…
И всё-таки что же меня разбудило? Сны снились хорошие… Но вдруг я увидел: прямо на меня вверх по небу ровной стеной плыли облака. Казалось, задвигается огромная заслонка. Вот она прошла полнеба, ещё немного и настигла луну. Сразу стало заметно тусклее и как-то глуше.
Вот облака заполнили всё небо, и тут они сразу остановились. Зато луна побежала, побежала с той стороны облаков по ватным холмам и низинам. Побежала от одной проруби в облаках до другой. У каждой такой проруби она останавливалась, минуту глядела на землю, а потом опять бежала и бежала по облачным холмам. Проруби, куда заглядывала луна, чаще всего были затянуты слабой облачной паутиной. Хотелось протереть их рукавом, как протираешь зимнее окошко. С этим я и задремал…
Уже с закрытыми глазами я чувствовал, как раз за разом разгорается и снова тухнет луна. Ещё я слышал — уже сквозь сон, — как, ударяя траву мягкими копытами, пронёсся куда-то ветер. А потом мне показалось, что я слышу, как растут крупные зёрна золотой утренней росы. А потом… потом до самого рассвета были одни только сны. Я спал, и мне хорошо было в этом огромном и спокойном мире под крышей из облаков.
Вопросы к тексту
- Почему рассказчик решил заночевать в поле?
- Какие имена собственные использует автор?
- Что заменило герою мыло и полотенце?
- Каков был ужин путника?
- Что такое спальник?
- Как рассказчик увидел, что ветер, тучи и луна бегут?
Сергей Иванов
Как зажигаются звёзды
Старайся не старайся, а кое-что никогда не удаётся увидеть… Хотя, конечно, если ты внимателен и терпелив, ты многое сумеешь подсмотреть. Вот по осеннему лесу бредёт лось, расталкивая рогами клочья тумана. Вот белка рыжей искрой, хвост трубой, несётся к сосне на том краю поляны. А вот — присядь на корточки! — встретились два муравья и беседуют, притрагиваясь друг к другу усиками… Да и вообще, мало ли чудес на свете — чудес, которые могут стать твоими!..
И всё же есть по крайней мере одно такое, что всегда происходит без нас. Я говорю о звёздах — никто не видел, как они загораются.
Вот я сижу на старом берёзовом пне и смотрю, как темнеет длинный апрельский вечер, который остался после погожего дня. Справа от меня уже почти потухший закат. А слева небо холодное, тёмно-синее. Высоко бледнеется тонкое лезвие месяца. Чуть заметно темнеет. Я придирчиво осматриваю небо — ни звезды! Жду. Небо над закатом становится зелёным, потом начинает синеть. Вдруг мне показалось, что за моей спиной кто-то корчит рожи. Оборачиваюсь — горит-подмигивает звезда! Когда загорелась? Не видел!.. Но это ещё не всё! Пока я оглядывался, на том месте, куда я прежде смотрел, тоже замигала звёздочка. А потом, стоит только отвернуться на малую секунду, задуматься, даже просто моргнуть, сейчас же этим воспользуется новая звезда. И вот они уже слева, справа, выше, ниже — сыплются, словно брусника из лукошка! Ещё какое-то время они бледны и едва заметны. Но вот разгораются, словно кто-то прибавил им сил. Я-то знаю, в чём дело. Это небо становится темнее и темнее, потому что солнце всё дальше опускается за горизонт — светить другим людям, другим странам.
Вопросы к тексту
- Что удалось увидеть внимательному рассказчику в лесу?
- Какое чудо происходит без человека?
- На что похожи загорающиеся звёздочки?
- Какими качествами обладает герой рассказа?
Сергей Иванов
Снежный заповедник
Началась последняя неделя февраля. В понедельник и вторник днём и ночью шёл снег. Деревья в нашем саду надели новые шубы и шапки. В среду светило солнце и дул ветер, и в четверг светило солнце и дул ветер, и в пятницу тоже.
Наконец в субботу, когда я вышел в сад, то оказалось, что на деревьях вместо бывших шуб, шапок и меховых воротников сидят снежные звери. Сначала я их не заметил. То есть, конечно, я увидел на деревьях белые комки. Но не зверей.
Однако стоило мне разглядеть одного, как тут же, словно у меня появились волшебные очки, снежные звери стали мне открываться один за другим. Я переводил взгляд с дерева на дерево, с одной ветки на другую — редкий комок оставался ничем. Почти всегда проглядывала чья-нибудь морда или лапа, а потом удавалось рассмотреть всего зверя.
Первым я заметил снежного ежа. Он действительно был как живой: острое рыльце с загнутым кверху носом, колючий густой чуб, надвинутый на самые глаза, спина одновременно и круглая и продолговатая… Потому, наверное, я его и увидел, что он очень уж был похож на настоящего. Потом я увидел лису с необычайно пушистым хвостом и медведя, потом несколько куниц, зайца…
Затем я обнаружил, что на деревьях сидят не только наши обычные звери: я увидел слона. А через некоторое время — жирафа. Он стоял, прислонившись длинной шеей к чёрному яблоневому стволу.
Были в нашем саду и такие звери, которых я никогда прежде не видел, и мог только догадаться, что это они — муравьед, утконос… Были здесь и совсем необыкновенные сказочные существа — какой-то рогатый верблюд и семиногий кабан. Я вспомнил, что читал и про таких:
Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей…
И вот оказалось, что я стою посреди снежного заповедника. Наверное, очень многих зверей я так и не рассмотрел: к некоторым деревьям вообще невозможно было подойти — всё было завалено снегом. Но и без этого зверей оказалось предостаточно. Они были очень похожи на настоящих, но в то же время и не похожи. Например, медведь и слон получились одинакового роста. И оба совсем маленькие, оба уместились на развилке лёгоньких вишнёвых веток. А зато заяц был больше обычного. И его тяжёлая лапа нависла как раз над мышиными слоном и медведем. Я подумал, что это не так уж плохо. Пусть главные звери на самих себе испытают, каково быть слабыми и зависеть от прихоти какого-нибудь грозного зайца. Да и зайцы пусть приободрятся, глядя на своего могучего снежного брата!..
Снежный заповедник был в нашем саду несколько дней. А потом всё исчезло. К нам нагрянули синицы и снегири — приближалась весна!
Вопросы к тексту
- Когда появился снежный заповедник?
- Каких снежных зверей увидел рассказчик?
- Что помогло герою узнать знакомых животных?
- Какие необыкновенные существа находились в этом заповеднике?
- Какого поэта цитирует герой? Из какого произведения?
- О чём размышляет рассказчик, увидев снежный «зоопарк»?
Сергей Иванов
Изгиб лесной тропы
Тропинки никогда не бывают прямыми. Особенно в лесу — вечно виляют, делают петли. Иногда совсем непонятно зачем! Ну ладно, думаешь, там обогнула пень, тут не захотела идти в непролазный ельник. А здесь-то что? На ровном месте делаешь крюк в двадцать шагов!.. Не жалко этих шагов, а просто интересно узнать, в чём дело?.. Постоишь, постоишь и вдруг вспомнишь: да ведь тут года два-три назад была огромнейшая лужа с лягушками!..
Вот ведь как! Выходит, и у лесных тропинок есть своя особая память. И может быть, каждый их непонятный поворот — это своя история? Может быть, так, а может, и нет. Но по крайней мере одна из таких историй произошла на моих глазах…
Человек срубил берёзу толщиною в палец. Срубил просто так. Шёл по тропе и от нечего делать тюкнул топориком. Я потому это знаю, что берёза прямо тут и валялась — посреди тропы.
Почему-то я не мог перешагнуть через эту срубленную берёзу, как через простую палку. И я обошёл её. Тем более, что особого труда тут не было — каких-то три-четыре лишних шага.
Случилось это в самом начале весны. Всё кругом было ещё голо. Только ели выглядели торжественно и строго. Но недели через две почки на осинах, ивах и берёзах не выдержали — треснули. Сразу по лесу словно пошёл зелёный дым. В первые дни, когда листья ещё совсем крошечные, это бывает очень красиво…
Появились листья и на срубленной берёзе. Она как будто бы ни о чём не подозревала, распускалась, как обычное дерево весной. И теперь уже все, кто шёл по тропе, не хотели перешагивать через берёзу, а обходили её. Только почему-то не с той стороны, где я, а с другой.
Зелёные листья ещё долго оставались на срубленной берёзе — место там было сырое. Одно время даже стало казаться, что срубленное деревце дало новые корни. Но в середине мая, когда стало жарче, берёза завяла. Потом кто-то убрал её с дороги.
И всё-таки изгиб этот — всего три-четыре лишних шага — на тропе остался. Как будто встала там невидимая ограда. За ней растёт непримятая трава и пчела по-хозяйски расправляет цветок. А тропинка проходит сбоку…
Вопросы к тексту
- Почему тропинки в лесу постоянно «виляют»?
- Зачем человек срубил берёзку?
- Почему люди обходили берёзу?
- К каким выводам приходит автор?
Сергей Иванов
Чтобы стало совсем хорошо
Первые апрельские деньки. По воздуху уже разлилась теплынь, но слева и справа от дороги снег раскинулся толстыми ровными коврами — крепится изо всей силы, не тает! А солнце льёт, и всё, что есть белого на земле, тоже словно превратилось в солнце — слепит, сверкает.
Нелёгким, но хорошим был мой путь. И вот наконец я пришёл по хлипкому просёлку к себе на дачу. Позади час езды на электричке и больше трёх километров ходьбы пешком. Давненько я тут не был. С тех пор миновали осень, зима, почти полвесны. Тихо, яблони замерли под солнцем, зажмурились, чуть наклонив рогатые головы; иногда слышно, как снег с шипением оседает под собственной своей тяжестью да капель гремит на всю улицу.
Вот я достаю ключ, замок лязгает с огромным облегчением: ух, как он устал, устал, устал — столько времени изо дня в день быть настороже!.. Лязгнул замок, проглотил свой железный неразговорчивый язык, мгновение — и заснул сладким сном… Надо его, работягу, маслом напоить…
Я дёргаю дверь — с первого раза не поддаётся. Пробую ещё, раздаётся скрип, не то всхлип — такой скрипучий, такой деревянный, такой стариковский… Потом — бум! — дверь распахивается разом!.. Но войти в дом невозможно: тяжёлым ледяным дыханием выходят наружу морозы. Их тут много скопилось за зиму — и трескучие декабрьские, и лютые январские, и метельные февральские. Выбираются медленно, едва пролезают в дверь, с опаской оглядываются на солнечную благодать, и потом невидимой толпою уходят куда-то в лес.
Я снимаю ставни, распахиваю все окна и двери. Солнце, как вода, заполняет дом, гуляет и плещется по комнатам. И всё-таки холодно здесь. В сто раз холоднее, чем на улице. Бревенчатые стены намёрзлись, стали как каменные. Мокрый весенний снег, что вместе с моими ботинками пробрался в комнаты, засох, заледенел на холодном полу…
Но я знаю, что нужно делать, — нужно печку топить. И вот я приношу дрова — большую охапку ровных берёзовых полешек. Кладу их у печки — каждое звенит и поёт, словно сделано из чистого серебра… Но главное сейчас не в дровах даже. Пусть они сухи, как порох, но если печка в неисправности, никакие дрова не помогут. Я открываю чугунную печкину дверцу, внутри темно, веет холодом. Давно её не топили, замёрзла, не разучилась ли?.. Я прямо с поленьев сдираю сколько нужно берёсты, потом большим ножом щиплю лучину. Всё готово. Укладываю в топку берёсту, потом лучинки, потом поленья — какие потоньше. Что ещё надо сделать? Открыть трубу, иначе весь дым пойдёт в комнату… Ну теперь всё. Раз-другой чиркаю спичку — тоже замёрзла, не хочет загораться, наконец готово. Подношу горящую спичку к берёсте. Она сразу занимается тёмно-красным пламенем, над которым гуляет рукав копоти. Вот и лучинки начинают потрескивать, но густой едкий дым ползёт прямо в дом — нет тяги! Мало того, дым сочится изо всех печных щелей, появившихся за зиму. По комнатам разносится запах гари, воздух становится сизым. Я подкладываю ещё берёсты, лучин. Мало-помалу дрова разгораются. И вот правда — аппетит приходит во время еды: внутри уже пылающей топки треск и сопение. Огонь жуёт берёзовые сухари почём зря! Я приношу ещё одну охапку дров, и ещё одну. На первый раз надо как следует отогреть дом!
Ну что ж, пора окна закрывать, холод из дому вышел, а улицу всё равно не натопишь! Печка гудит, чугунная дверца раскалилась, стала тёмно-вишнёвой. Теперь можно и чайку вскипятить. Я беру чайник, выхожу во двор. На колодец идти далеко, да и снег-то кругом чистый! Вернее, это уже не снег, а крупные льдистые зёрна. Я черпаю их полными пригоршнями и насыпаю в чайник…
А весенний день уже клонится к вечеру. Сразу похолодало, под ногами хрустит молодой ледок. Далеко на западе, там, где раскинулся лесистый холм, горит-разгорается закат. И тёмно-зелёный ельник, в который ушло солнце, кажется на красном небе почти чёрным. Еловые пики построились красивыми и неровными зубцами.
Я смотрю на эту картину и никак не могу насмотреться!.. Однако проходит ещё несколько минут, и меня начинает пробирать холодок. Едва я вхожу в дом, как меня сразу обнимает тепло. Печка полна золотых и ослепительно-белых углей, они похожи на куски сахара, что медленно тают в стакане. Пройдёт ещё полчаса, и печка будет вытоплена. К тому времени и чайник поспеет — зашумит, зафыркает. В полутёмной комнате станет совсем уютно. Я налью себе стакан крепкого горячего чаю и не стану пока включать лампу, чтобы увидеть, как в окне между голыми ветками перемигиваются, пересмеиваются чистые апрельские звёзды.
Вопросы к тексту
- Какие приметы весны заметил герой?
- Что пришлось сделать рассказчику, чтобы прогнать «трескучие декабрьские, и лютые январские, и метельные февральские» морозы?
- Какие средства выразительности использует автор?
- Что нужно сделать, «чтобы стало совсем хорошо»?
Владимир Степанов
Белые лилии
Белые лилии... нежные, хрупкие, ранимые, словно душа ребёнка. Помню, как я впервые привёз их в подарок моему другу, и как он восхищался этими цветами, и как старался поставить в вазу так, чтобы уберечь их от сквозняка. Было это давно, лет тридцать тому назад, но с тех пор белые лилии навсегда стали для меня символом дня рождения Сергея Иванова. А теперь — и символом всего его творчества — такого же чистого и отточенного по форме.
Обязательно прочитайте книги Сергея Анатольевича, и вы тогда поймёте, почему у него было так много друзей, почему мы все так любили его, верили в него и в трудную минуту обращались за советом.
Так же трепетно и он относился к героям своих произведений — будь то вполне «благополучная» ученица 2-го класса Ольга Яковлева из одноимённой книги или беспородная деревенская собака Джулька.
А сколько раз я приносил ему свои стихи: «Серёжа, помоги, что-то здесь не получается...» И Сергей помогал, и получалось, и в эту минуту мы были самыми счастливыми людьми на Земле. Я говорю «мы», потому что Сергей Иванов, как никто другой, умел радоваться твоей радостью и горевать твоим горем, или, говоря проще: понимать тебя. Именно он познакомил меня с журналом «Мурзилка», где и сам начинал свой творческий путь. Кстати, начинал он его как поэт: «Голубеют небеса, наступает осень, ходят лоси по лесам — медленные лоси...»
Он жил литературой, он верил, что писатель для того и создан, чтобы сделать мир добрей, справедливей, лучше. Ведь не случайно сказано в Библии, что вначале было слово. И этому слову Сергей Анатольевич честно служил всю жизнь: и в издательствах, где работал, и в литературном институте, и дома, за письменным столом, и встречаясь с вами, дорогие наши читатели.
Как всегда в июле, в день рождения Сергея Иванова, будут распускаться белые лилии. А что касается меня, то в моём сердце они теперь цветут круглый год.
Литература
- Иванов С. Хлеб и снег. - М.: Детская литература, 1973.
- Степанов В. Юбилей писателя Сергея Иванова. Белые лилии // Мурзилка. - 2001. - № 7.
- Иванов Сергей и Рина Зелёная. Рассказы об «удивительных» детках // http://ruslita.ru/chto-pochitat/knigi-moego-detstva/178-udivitelnye-detki
Сведения об авторах
Иванов Сергей Анатольевич (1941—1999) — русский детский писатель, сценарист, автор более 50 книг: школьных повестей, рассказов о природе, детских детективов. Родился в Москве. Создал сценарии к мультфильмам «Падал прошлогодний снег», «Бюро находок», «Незнайка на Луне».
Степанов Владимир Александрович — известный детский поэт, прозаик, автор более 150 книг для детей и юношества. Родился 25 сентября 1949 года в подмосковном поселке Клязьма в семье известного цветовода. Долгое время работал в школе. Он является самым издаваемым детским писателем, начиная с 1992 года и по настоящее время.