Мы настолько привыкли к Холмсу и Ватсону, Пуаро и мисс Марпл, что часто забываем ещё об одном сыщике-дилетанте — отце Брауне. Ему не откажешь в здравомыслии и великодушии, мудрости и простоте, он дарит надежду и робко защищает нравственные ценности. К тому же способен убедить самого отъявленного вора-виртуоза бросить своё ремесло и стать добропорядочным семьянином.
Этот необычный литературный образ детектива-любителя придумал английский писатель Гилберт Кит Честертон. Личность автора так же необычна, как и его герои. Честертон был похож на великана Гулливера: тучный, большой, как гора, с огромной головой, седыми волосами, пенсне на носу, длинными усами, бесформенным костюмом.
Честертон тщательно проверял стулья, на которые собирался сесть, иногда застревал в дверях, частенько подшучивал над собой и друзьями. Обратившись однажды к Бернарду Шоу, он с иронией заметил: «Если кто-нибудь посмотрит на вас, то подумает, что в Англии был голод». Шоу ответил ему в той же манере: «А если посмотрят на вас, то подумают, что вы его устроили».
В быту Честертон был непрактичным человеком, не разбирался в деньгах, мог запросто что-то перепутать, забыть, куда должен пойти. К счастью, его часто выручала заботливая жена, которая следила за его деловой репутацией.
Отец писателя, работавший жилищным агентом в Лондоне, привил Гилберту художественный вкус, увлечение живописью и страсть к книгам. Детство, наполненное поэзией и волшебством, длилось необычайно долго. «Чем выше существо, тем длиннее его детство», — признавался писатель на склоне лет.
Честертон не был прилежным учеником ни в школе, ни в художественном училище, не стал известным после выхода в свет двух своих поэтических книг, но верил: чудо — самое меньшее, что может дать жизнь. И это чудо произошло! Сборник рецензий и эссе укрепил не только материальное его состояние, но и общественное положение, молодой автор женился и полностью посвятил себя журналистике и литературе.
Зоркий наблюдатель и неординарный мыслитель, Честертон высказывался обо всём, что его интересовало: политике, прогрессе, тирании, свободе, вере, покаянии. Прославился он и как мастер афоризма, меткого изречения. Вот, например, его наблюдение об одном из героев: «Он мало говорит о себе, значит — много о себе думает».
Обратиться к созданию детективов писателя заставил один случай: как-то он поинтересовался у своего литературного агента, нет ли каких-нибудь заказов. «Ничего, — ответил агент, — разве что нужен детективный рассказ, да ведь это не ваш жанр». К утру рассказ был готов.
Новеллы «Вещая собака», «Человек в проулке», «Небесная стрела», «Зелёный человек», «Худшее преступление в мире», «Последний плакальщик» насыщены трудными логическими загадками, психологическими наблюдениями и непреодолимой верой в торжество добра.
Фальшивые парики (даже лилового цвета!), потайные двери древнего замка, зашифрованные послания, таинственные портреты, проклятие старинного рода... В рассказах об отце Брауне можно найти эти и многие другие известные детали детективного жанра, но есть и особенности. Среди них очевидны неожиданные ситуации, парадоксальные выводы и нежелание автора подробно объяснять, как и почему найдена разгадка.
На вопрос о том, в чём же заключается «тайна отца Брауна», маленький священник, недолго думая, отвечает: «Понимаете, всех этих людей убил я сам». И, прочитав ужас на лицах собеседников, он терпеливо объясняет: «Я тщательно подготовил каждое преступление, я упорно думал над тем, как можно совершить его, — в каком состоянии должен быть человек, чтобы его совершить. И когда я знал, что чувствую точно так же, как чувствовал убийца, мне становилось ясно, кто он».
Истории о католическом священнике в общем-то не имеют прямого отношения к фактам уголовной хроники, к описанию занимательной истории и проведению увлекательного расследования. Таинственное происшествие только предлог, чтобы «зацепить» чью-то душу, чтобы скрытно выразить притчевый подтекст отдельного случая, попытаться объяснить природу людских поступков. Писатель умело преобразует отвлечённые идеи в конкретные, надолго запоминающиеся яркие образы.
До Честертона авторы перепробовали тысячи сюжетных ходов и способов, чтобы доставить читателю «детективное» наслаждение. Чтобы проверить истинность утверждения, что рассказы о пасторе Брауне — занимательное чтение, обратимся к новелле «Сапфировый крест», а дальше решайте сами, приниматься ли за чтение.
Аристид Валантэн, глава парижского сыска, приехал в Англию, чтобы изловить величайшего преступника эпохи — Фламбо. Таково начало рассказа. Казалось бы, нас ожидают увлекательная погоня сыщика за неуловимым преступником и опасный поединок с ним, но наши ожидания не оправдываются. Детектив знает только одну примету Фламбо — высокий рост. Изобретательный вор — гасконец, и этим всё сказано: сильный, смелый и непредсказуемый человек, он не запятнал своих рук в крови, его аферы просты, маскировка удачна.
И тут на «сцене» появляется «лёгкая» добыча — низенький, кругленький, по-деревенски бесцветный, простодушный патер, прибывший на съезд священников. Его большой старый зонт падает, и Валантэн посмеивается над неуклюжестью и доверчивостью старичка, который всем и каждому объясняет, что держит ухо востро, потому что везёт «настоящую серебряную вещь с синими камушками».
Валантэн привык поступать правильно и только так, как должно. Он заранее договаривается с полицией Лондона о помощи и надеется на непредвиденный случай и совпадения. Это его метод! По его мнению, «Преступник — творец, сыщик — критик». Даже в отчаянные минуты он не теряет зоркости и обращает внимание на странности.
А странностей, на удивление, очень много! В кафе перепутаны местами сахарница и солонка, стена облита супом. В лавке зеленщика переставлены ярлычки с наименованием товара, рассыпаны яблоки. Полицейский на углу заметил пьяного священника. В ресторане разбито окно, а счёт оплачен втрое больше, чем нужно. Наконец, в лавке сладостей какой-то клиент забыл пакет и оставил записку, чтобы его отослали по указанному адресу.
Что делает сыщик? Всего-навсего ищет подсказки и идёт наугад! Случайно подслушав богословский спор двух священников, он уже готовится признать фиаско и вдруг узнаёт о хитростях маленького патера, кротко и терпеливо разъясняющего смысл своих проделок переодетому в сутану Фламбо. Да-да, все несуразности, замеченные Валантэном, отец Браун устроил сам, причём специально: таким способом он испытывал вора и неустанно следил за ним.
Фламбо смеётся на простачком Брауном и называет его «достопочтенной брюквой», считая, что дело сделано и сапфировый крест лежит у него за пазухой. Однако вор не может торжествовать — отец Браун умудряется подменить пакет с крестом раньше его. Вот так благодаря своей догадливости скромный патер превзошёл и величайшего сыщика, и величайшего вора!
Теперь вопрос для наблюдательных и находчивых читателей. Как священник догадался, что перед ним опасный преступник?
Фигура Фламбо интересна, но обусловлена жёсткой схемой: талантливо украсть, презирая все мыслимые и немыслимые трудности на своём пути. Герой имеет собственную жизненную философию, он приучил себя довольствоваться самым необходимым. Его устраивают четыре вещи: консервированная сёмга — на случай, если ему захочется есть; заряженные пистолеты — на случай, если ему захочется драться; бутылка бренди — скорее всего, на случай обморока; и священник — скорее всего, на случай смерти».
Отец Браун встретится с Фламбо ещё не раз (новеллы «Странные шаги», «Летучие звёзды», «Сломанная шпага», «Око Аполлона», «Неверный контур», «Невидимка») и убедит бросить нечестный промысел. Когда же Фламбо захочет стать сыщиком, патер будет помогать ему в решении запутанных дел. Но детективная деятельность не принесёт Фламбо ни славы, ни удовольствия, он откажется от своего дерзкого прозвища в пользу настоящей фамилии — Дюрок, начнёт респектабельную жизнь добропорядочного гражданина, для этого удачно женится, обзаведётся детьми и сохранит в тайне своё преступное прошлое.