Кинулся он в бой за свободу без раздумья, не пожалев своей жизни, погиб прежде, чем поражение стало явным и бесповоротным... Так говорят о кончине национального венгерского поэта Шандоре Петёфи (1823-1849), который погиб в двадцать шесть лет на поле боя. Он предсказал свою раннюю смерть в стихотворении, в котором высказал и мечту о всемирной свободе:
Если сбросят народы неволи ярмо,
И восстанут бороться за счастье своё,
И с горящими лицами бросятся в бой,
И на алых знамёнах появится лозунг святой:
«Мировая свобода!»,
И с востока на запад тот зов протрубят,
И тираны, заслышав тот зов, задрожат, —
Пусть тогда упаду я,
Пусть там гибель найду я...
(Перевод Л. Мартынова)
Точные обстоятельства гибели поэта неизвестны. Петёфи принял смерть в стычке с казаками армии генерала Паскевича в ходе битвы при Шегешваре в Трансильвании и был похоронен в одной из братских могил. Об этом событии сохранилась запись в дневнике русского врача.
Поэт незадолго до своей гибели вступил в армию польского генерала Иосифа Бема, который бился за свободу повсюду, где бы народы ни выступали в бой за неё (в 1849 году он сражался за свободу в Венгрии). Этот шаг Петёфи был плодом долгих раздумий о жизни и свободе, о невозможности существования в рабстве.
В 1846-1847 годы Европа была накануне революционного потрясения. В эти месяцы Петёфи говорил друзьям, что он «предчувствует революцию, как собака землетрясение». Всё больше рождалось у него стихов, полных протеста, они создавались вместе с замечательными лирическими строками, переплетаясь и подчас сливаясь с ними. Петёфи напечатал свой знаменитый революционный призыв к поэтам:
Не для пустой забавы пой
В угоду суетному миру!
Готовься к подвигу, поэт,
Когда берёшь святую лиру.
И, если хочешь воспевать
Свою лишь радость и страданья,
Не оскверняй заветных струн,—
Нужны ль тогда твои созданья?
(Перевод В. Левика)
Можно представить его, истощённого болезнью и голодом, у окна маленькой комнаты, в руках он держал только что полученные два прощальных подарка от студентов: потёртую парусиновую сумку и пастуший посох — символы странничества. На столе лежала самодельная тетрадь со стихами — единственная надежда поэта. Шандор Петёфи отправлялся в Пешт, а на дворе свирепствовала суровая зима.
«Я думал,— писал он позднее, — продам свои стихи — хорошо, а не продам — тоже хорошо... Тогда либо с голода помру, либо замёрзну. По крайней мере, придёт конец моим страданиям».
В сумке его — каравай хлеба и кусочек сала, вокруг неизвестность.
«Один шагал я у подножия горы, ни одна живая душа мне не повстречалась. Все люди искали крова. Погода стояла страшная. Снегом вперемежку с дождём осыпал меня завывающий буран. Он мчался мне прямо навстречу. Слёзы, выжатые холодом метели, замерзали у меня на лице».
Только двадцать второй год пошёл ему, а он странствовал уже пять с половиной лет.
Шандор Петёфи родился в канун 1823 года в маленьком степном городке Кишкёрёш в семье словацкой девушки, служанки Марии Хруз, и серба, мясника Иштвана Пéтровича. Кормилица венгерка вынянчила Александра и выучила его венгерской речи, так что он начал говорить сразу на двух языках и смешно путался в словах. Семья много раз меняла места своего пребывания, и мальчик объездил пол-Венгрии. Он с детства проявлял исключительные способности, но школу пришлось бросить, так как отец разорился и семья осталась без крыши над головой. В 1838 году юноша стал скитаться по стране: служил в актёрских труппах, работал переписчиком, давал уроки, пытался продолжать учение. Но простому юноше из народа в Венгрии было невозможно выбиться в люди.
Петёфи с детства ощущал то, о чём позднее написал в одном стихотворении:
Готов я голову пробить,
Но горбясь не хочу ходить я!
(Перевод Л. Мартынова)
С пастушьим посохом и тетрадкой стихов в руках пришёл Петефи пешком в Пешт. Стихи его вскоре издали. Приняли их восторженно. Имя поэта и его стихи не сходили с уст, его песни распевала вся страна. В них слышался запах полей, шум придорожных харчевен, заунывные звуки пастушьих рожков, нежные слова простых девушек, любовные признания.
Стихи эти звучали слишком непривычно, как-то по-новому. И скоро над поэтом нависла угроза. К каким только подлостям не прибегали, чтобы сломить силы молодого человека! Однако не так-то легко было справиться с юным героем, сильным своей тесной связью с народом и с землёй родной страны.
Чем больше нападали на него, тем прочнее сближался Петёфи с народом, он первый принёс в венгерскую поэзию идею народного освобождения. Труд и труженик — вот подлинные хозяева страны, утверждал он и, обращаясь к привилегированным классам, спрашивал:
Кто вы такие, чтоб иметь права,
Которых не имеет весь народ?
Отцы добыли родину для вас!
Не на неё ль народный льётся пот?
Вы говорите: золотые копи!
Но что ж молчите вы о рудокопе,
Что роет землю и дробит породу?
Ведь это же — рука народа!
(Перевод Л. Мартынова)
Петёфи всем своим творчеством подготавливал обстановку революционного взрыва. Он был подлинным демократом и стал вождём венгерской революции 1848 года. Лирический поэт Петёфи оказался самым ярким публицистом ― для него личное и общественное были неразрывно связаны.
По-детски непосредственный, гневный и добрый, великодушный и строгий, Петёфи соединял в себе эти и ещё многие другие черты в единое целое. К двадцати шести годам он оставил большое творческое наследие и вошёл в число таких величайших поэтов мира, как А.С. Пушкин, Т.Г. Шевченко, Я. Купала, Р. Бёрнс, П.-Ж. Беранже, Г. Гейне.
«Как рекомендовать мне стихи Петёфи? Пока я могу сказать только одно: если хочется прекрасных романсов — читай Петёфи; если хочется вдохновенных гимнов родине — читай Петёфи; если хочется весёлых песен, любовных стихов — тоже читай Петёфи!» — так вдохновенно сказал о венгерском поэте чешский писатель Ян Неруда.
И действительно, сила, страсть, напряжение окрашивают поэзию Петёфи. Любовь и свобода — вот две ценности, которые превыше всего признаются поэтом. Прочтите стихотворение «Неудавшийся замысел», и тонкий лирик распахнёт перед вами своё волнение от долгожданной встречи с матерью. Любовь представляется цветком, и лучше всего розой, когда поэт говорит о любви к милой девушке. Он готов быть стеблем, готов превратиться в звезду и даже упасть в бездну, только бы быть с любимой.
Стихотворение «Розами любви» певучее, как колыбельная песня: и так хочется найти то волшебное слово, «что рвётся из груди с небывалой силой». В другом стихотворении это слово найдено — рабство. Герой готов быть огоньком костра, разгораясь и тлея, шумным водопадом, спокойным ручейком и тенистой рощей. Но выкованные девушкой золотые цепи — слишком дорогая цена для того, кого «свобода манит без границ».
Шандор Пётефи
ЛЮБОВЬ И СВОБОДА...
Любовь и свобода —
Вот всё, что мне надо!
Любовь ценою смерти я
Добыть готов,
За вольность я пожертвую
Тобой, любовь!
(Перевод Л. Мартынова)
НЕУДАВШИЙСЯ ЗАМЫСЕЛ
Всю дорогу к дому думал:
«Что скажу я маме,
Ведь её, мою родную,
Не видал годами?
И какое слово дружбы
Вымолвлю сначала —
Ей, которая мне люльку
По ночам качала?»
Сколько выдумок отличных
В голове сменялось!
И казалось — время медлит,
Хоть телега мчалась.
Я вошёл. Навстречу мама!
Не сказав ни слова,
Я повис, как плод на ветке
Дерева родного.
(Перевод Н. Чуковского)
ЕСЛИ ТЫ ЦВЕТОК...
Если ты цветок — я буду стеблем,
Если ты роса — цветами ввысь
Потянусь, росинками колеблем, —
Только души наши бы слились.
Если ты, души моей отрада,
Высь небес — я превращусь в звезду.
Если ж ты, мой ангел, бездна ада —
Согрешу и в бездну попаду.
(Перевод Б. Пастернака)
РОЗАМИ МОЕЙ ЛЮБВИ...
Розами моей любви
Устланное ложе!
Снова душу положу
К твоему подножью.
Укачает ли её
Ветерок пахучий,
Или глубоко пронзит
Длинный шип колючий?
Всё равно, душа, усни,
Утопая в розах,
В сновиденья погрузись,
Затеряйся в грёзах.
Слово мне во сне найди,
Чтоб оно вместило
Всё, что рвётся из груди
С небывалой силой.
(Перевод Б. Пастернака)
НАДОЕВШЕЕ РАБСТВО
Всё, что мог, я делал,
Втайне мысль храня,
Что она полюбит
Наконец меня.
Удержу не знал я, —
Так, спалив амбар,
Рвется вдаль по крышам
Городской пожар.
А теперь я слабым
Огоньком костра
Пред шатром пастушьим
Тлею до утра.
Был я водопадом,
Рушился со скал.
Мой обвал окрестность
Гулом оглашал.
А теперь я мирно
От цветка к цветку
И от кочки к кочке
Ручейком теку.
Был я горной высью,
Выступом скалы,
Где в соседстве молний
Жили лишь орлы.
Рощей стал теперь я,
Где в тени ветвей,
Исходя тоскою,
Свищет соловей.
Чем я только не был,
Чем не стал потом!
Девушке, однако,
Это нипочём.
Нет, довольно! Брошу!
Дорога цена.
Этих жертв не стоит,
Может быть, она.
О любовь, напрасно
Цепи мне куёшь!
Пусть и золотые —
Это цепи всё ж.
Я взлечу на крыльях,
Цепи сброшу ниц,
Так к себе свобода
Манит без границ!
(Перевод Б. Пастернака)
Литература
1. Гидаш А. «Готовься к подвигу, поэт!» / Пионер. — 1973. — №2. — С. 64—67.
2. Ийеш Д. Шандор Петёфи. — М.: Радуга, 1984.
3. Петёфи Ш. Любовь и свобода. — М.: Художественная литература, 1969.