Мой дедушка

Рассказы Александра Георгиевича Лисняка разные: смешные, очень весёлые, можно хохотать до упаду, но есть и такие, где царит тихая грусть, где герой размышляет о кровном родстве, духовной близости.

Дедушка... Родной человек. Вот он плотничает, держа в привычном месте ― за ухом ― двухцветный карандаш, похожий на длинный поплавок. Вот отдыхает, положив на колени громоздкие и тёмные, как отроги гор, свои натруженные руки. А вот сажает цветы и делает клумбу...

Каждое воспоминание о дедушке словно подчёркивает одну важную для автора мысль: всему можно научиться с родным по духу человеком. Старик учит внука трудиться, преодолевать неумение и раздражение упорством, собственным примером, утешая и направляя во всех делах, которые вместе затеяны.

В рассказе «Мой дедушка» внук вспоминает о дедушке с высоты прожитых лет и признаётся, что именно он сформировал его представления о жизни и о себе в мире. Первая работа с плотницким инструментом и оформление клумбы с цветами запомнились потому, что дедушка живёт в ладу с природой, тонко чувствует красоту растений в саду, прелесть летней ночи.

 

Александр Лисняк

Мой дедушка

Первая работа

Мы с дедушкой плотничали, а теперь сидим, отдыхаем.

От нас крепко пахнет свежей древесиной, к одежде прилипли стружки — в сарае их целый ворох, цепких, шуршащих, скрученных в пружины. Пружины эти цепляются за одежду, словно не пуская от верстака, волочатся за нами с дребезжащим шорохом, путаясь, связывая шаги...

Наши пальцы в темных клейких следах.

— Чего это? — не догадываюсь.

— Как же, смола!

Солнечные пятна на скамье, на земле, на наших лицах.

У дедушки за ухом двухцветный карандаш, похожий на длинный поплавок.

Его руки, громоздкие и тёмные, как отроги гор, покоятся на коленях.

Мы чувствуем меж собою такое сродство! Нам сейчас не нужно слов! Шмель очертил нас бархатным кругом и улетел.

Как чудесно было размечать доску, вести карандашом по ней, а не по бумаге! Мягкий грифель половину линии оставлял на жестяном угольнике, и только половину — на самой доске. Стараясь, я так сильно надавливал, что линия на доске превращалась в желобок.

Несколько раз я стругнул, рубанок увяз — я и не ожидал, что будет так трудно, думал, он заскользит сам собою...

Засмотрелся на дедушку.

У дедушки рубанок стремительно плыл, оставляя за собой шелковистую полосу. А у меня запинался, соскальзывал, вспенивал деревянные ванны, намертво в них врастал, — невыносимо!

Сам себе был я противен своим неуменьем до слёз, до мучительного раздражения, до влажной истомы во всём теле, но дедушка направлял мои руки, словно бы легко дополняя их силу, и этим утешал.

 

Звезда

Нет ничего радостнее для меня, чем с дедушкой сажать цветы, делать клумбу!

Пучки цветов выглядывают из размокших тяжёлых кулёчков.

— Вот анютины глазки, — говорит дедушка, почти касаясь кулёчка дрожащим пальцем, — вот мальвы...

 — Мальвы? — ещё раз переспрашиваю, чтоб еще раз услышать, продлить.

— Мальвы! Так и называются... Клумбу какую будем делать — многоугольник или звезду?

— Звезду, звезду, дедушка!

Похоже, он и сам доволен моим выбором. Улыбается про себя.

Вбиваем в землю колышки, доски располагаем в виде пятиконечной звезды.

Носим землю на носилках, высыпаем в форму.

Пока дедушка перекуривает, насыпанная земля осыхает, и вот уже вся она словно подёрнулась пеплом.

Как приятно разминать комья, крохкие, точно халва! Из круглой дыры, ухватив за розовый хвостик, вытягиваю червя. Поддаётся он только, когда ком вот-вот развалится.

— Ты б лучше ветку спилить помог! А то, видишь, цветы она затенять будет! Нашёл себе игрушку!

Я смущаюсь, отбрасываю червя, иду за стремянкой.

— Мне жалко живую ветку! А цветы что ж, и так бы выросли.

— Так и мне жалко, — говорит дедушка, — но уж раз мы клумбу затеяли, ей солнце нужно. В тени цветам гибель.

Ветка длинная, густая, толщиной с дедушкину руку. Пила вязнет в сыром дереве, опилки покрывают взрыхлённую землю созвездиями, туманностями...

Ветка отпадает, и земля напитывается солнцем.

 

Растения

В сумерках дедушка сидит на балконе тихий, как растение, и смотрит в сад.

Сама дедушкина комната как бы продолжение сада. Он всё время среди растений. Он любит и бережёт красоту их молчаливой жизни.

Не только балкон, но и стены комнаты оплетены вьюнками, неслышно трубят их белые и голубые трубы, извилистые побеги протянуты к потолку так, что виден от начала весь их поиск с его изгибами и уклонениями. А в баночках повсюду отмокают пёстрые бобы, готовясь уйти в рост.

Из кадки у изголовья кровати растёт густое тропическое дерево. С него свисают оранжевые плоды и дедушкины карманные часы.

В сумерках дедушка неподвижно сидит на балконе и постепенно исчезает, сливаясь с высокими деревьями сада, но внезапно в руках у него трескучей вспышкой расцветает колышущийся лучистый цветок, и на какое-то мгновенье он словно повисает в первой темноте, высвеченный зыбким ручным огнём.

А затем мне снова видны лишь силуэты растений.     

 

Ночь

Луна светила в глаза. Окно было открыто в сад.

Приходя в себя от сна, я услышал далёкий звук поезда, вздохнул. Встал, прошёл босиком к окну, высунулся в манящую, влажную, смутно мерцающую неподвижность ночи. Дождь иссяк. Я засыпал в сумерках под нарастающий его шум, словно в поезде уносился куда-то...

 

Что ещё почитать:

  1. А. Лисняк. Шаровая молния (Летняя страничка) Грозы и ливни
  2. А. Лисняк. Велосипед и всё лучшее (Весенняя страничка) Надо правильно шутить
  3. А. Лисняк. Как я хотел влюбиться (Книги о школе) Когда мы влюблены...

Яндекс.Метрика