Яркий, талантливый поэт, блестящий стилист, виртуозный мастер сюжета, великолепный переводчик, вдумчивый литературовед, ужасный сноб, высокомерный человек, надменный выскочка и оригинал, мистификатор и бесстрастный игрок...
Всех определений о Владимире Набокове, и совершенно точных, и абсолютно пристрастных, не перечесть. На фотографиях он тоже разный: на одних он студент Кембриджа, увлечённый поэзией, шахматами, бабочками, на других — знаменитый писатель, создавший более пятидесяти книг, важный, величавый, ироничный, загадочный...
Владимир Владимирович родился 23 апреля 1899 года в Петербурге, в один день с Шекспиром и через век после Пушкина, в состоятельной аристократической семье известного юриста и англомана. Среди его предков были участники войн, прославленные военные, учёные, золотопромышленники.
Есть версия, что истинная дата рождения — 22 апреля — была «передвинута» самим Набоковым из-за нежелания хоть в чём-то совпадать с Владимиром Лениным (Ульяновым).
Набоков учился в престижном Тенишевском училище, в 1919 году, когда ему было двадцать лет, эмигрировал из России, изучал литературу и энтомологию в Кембриджском университете: «Пушкин и Толстой, Тютчев и Гоголь встали по четырём углам моего мира». В этом мире нашлось место и Шекспиру, и Свифту, и Эдгару По, и Бодлеру, и Рембо. С каждым из них у Набокова свой «роман»: то совпадения и параллели, то непонимание и презрение, то споры и отторжение. Можно читать произведения Набокова и разгадывать многочисленные аллюзии, цитаты, реминисценции.
После гибели отца, застреленного террористами, Владимир поселился в Берлине, где началась его литературная деятельность под псевдонимом «В. Сиринъ». Бедственное положение вынуждало его давать частные уроки иностранных языков, тенниса, стихосложения, сниматься в массовках на киностудиях, сотрудничать в качестве критика в либеральной газете «Руль». Его меткие суждения о современной словесности были направлены против легковесной моды и пошлости. Пошлое, по мнению писателя, это «стёртые слова», ненастоящее, предсказуемое, псевдозначительное. Никогда не содержит пошлости только искреннее, бесхитростное, доброе.
Набоков познакомился с разными собратьями по перу, но дружеские отношения сохранил только с прозаиком Марком Алдановым, критиком Юрием Айхенвальдом и поэтом Владиславом Ходасевичем. Покровителем оставался Иван Бунин, чьё влияние особенно заметно в ранних рассказах.
В 1937 году Владимир Владимирович с женой Верой покинул нацистскую Германию, жил во Франции, а в 1940 году переехал в США, где писал не только по-русски, но и по-английски, и по-французски. Первым языком Набокова был английский — до школы он даже не знал русского алфавита: «Моя голова говорит на английском, сердце — на русском, но моё ухо — французское».
В Америке Набоков преподавал русскую и западную литературу в Уэллслейском колледже и Корнуэльском университете. Он много сделал для популяризации русской классики за границей, переводил и издавал Пушкина, писал комментарии, статьи и эссе, читал лекции. Только после оглушительного успеха романа «Лолита» оставил преподавательскую деятельность и в 1959 году поселился в Швейцарии, купив дом в Монтрё, на Женевском озере.
Прошлое, потерянный «рай» детства, невольное, вынужденное расставание с родиной станут главными мотивами в творчестве Набокова. Ведь в России у него осталось нечто более важное, чем состояние: любимые места, милые лица, предметы, краски, звуки, запахи, среди которых он был беззаботно счастлив. Никогда больше не будет у него собственного дома. Франция, Англия, Германия, США, Швейцария — страны скитаний.
Перу Набокова принадлежат три сборника рассказов: «Возвращение Чорба», «Соглядатай», «Весна в Фиальте». Жанр рассказа любимый у писателя, а его новеллы почти миниатюрное подобие романов. И проблематикой, и стилем они сходны с его крупными эпическими произведениями. Поражает виртуозное мастерство новеллиста, умение блистательно изображать маловыразительные подробности быта. Необычно не только то, ЧТО сказано, но и то, КАК это сказано.
Среди всех рассказов особенно выделяется «Сказка». «Фантазия, трепет, восторг фантазии...» — эти первые строки очень точно передают состояние души и эмоции застенчивого, робкого юноши Эрвина. Он не богат, совсем не предприимчив, одинок и мечтателен. Ежедневно он отправляется на службу, садится в трамвае так, чтобы «поближе быть к тротуару», смотрит на красивых девушек и выбирает невольниц в свой несуществующий гарем.
Только один раз Эрвин осмелился подойти на улице к девушке. «Как вам не стыдно... Подите прочь», — ответили ему, и этот первый неудачный опыт преследует юного мечтателя постоянно, замыкая его жизнь в круг, из которого трудно вырваться. Подобный образ-символ настойчиво повторяется и в других рассказах Набокова.
Действие новеллы разворачивается неожиданно и стремительно. Майским вечером в субботу случилось нечто фантастическое: к столику, где сидел и «набирал свой гарем» Эрвин, подошла пожилая дама в тёмно-сером костюме. Угадав его мысли, она пообещала исполнить заветное желание молодого человека: «— Не удивляйтесь... Дело в том, что я — чёрт».
Естественно предположить, что Эрвин не поверил и потребовал доказательства. «Видите, вон там через улицу переходит господин в черепаховых очках. Пускай на него наскочит трамвай», — это пожелание немедленно выполняется. Но замешкавшийся на рельсах господин не погибает. «Я сказала: наскочит, — могла сказать: раздавит...»
Приём, намеченный Набоковым, позднее осуществится в романе Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Случайно ли совпадение? Попробуем выяснить. Начало булгаковского произведения всем известно: на Патриарших прудах Воланд демонстрирует двум литераторам свою необыкновенную силу, предрекая то, что на их глазах произойдёт с Берлиозом.
У Набокова подробно описывается вечер, когда появляется таинственная дама: «Огромное небо, налитое розовой мутью, темнело, мигали огни, промахнул трамвай и разрыдался райским блеском в асфальте». Всё восприятие увиденного пронизано какой-то необычностью. Уже с первых слов мы чувствуем это. Что-то страшное, даже неестественное выражают здесь метафоры: «розоватая муть» неба, трамвай «разрыдался райским блеском в асфальте».
За несколько лет до того, как Булгаков задумал свой роман, эпизод с трамваем появился в рассказах Набокова-Сирина «Сказка» и «Путеводитель по Берлину». Одинаковы ситуация встречи, беседы героев с чёртом, принявшим образ обычного человека, и способ, каким проверяется дьявольская мощь.
Мог ли Булгаков прочесть набоковские рассказы, напечатанные в 1926 году в берлинской газете? Возможно. В это время Михаил Афанасьевич работал над пьесой «Бег» и, наверное, общался с некоторыми эмигрантами, возвратившимися в Россию. Интерес к «нечистой силе» и у Булгакова, и у Набокова навеян историей культуры и литературы. По точному выражению Бориса Пастернака, «пылили дьяволовы ноги» по всем дорогам века.
Госпожа Отт в отличие от Воланда откровенно рассказывает Эрвину о своих перевоплощениях и злодеяниях: «— Очень напрасно меня воображают в виде мужчины с рогами и хвостом... Я рождаюсь три раза в два столетия... А ныне я... довела до самоубийства нескольких молодых людей... подговорила добродетельного семьянина — ...впрочем, я не буду хвастать». Она равнодушна, спокойна, не прочь невинно развлечься в свой «предпоследний вечер», намереваясь в понедельник на рассвете «родиться в другом месте». Ей нравится играть в чёт и нечёт, в числа, и, кажется, совсем не нужна душа Эрвина.
Набоков следит за напряжёнными попытками юноши преодолеть, поправить судьбу, испытывая теорию о направляющем вмешательстве чего-то потустороннего в жизнь людей. Человек, ослеплённый, как Эрвин, сосредоточенной, всеохватной страстью, обязательно совершит роковую ошибку. Мистический характер событий автор подчёркивает обязательными условиями: нечётное количество избранниц, срок встречи с ними в полночь, дом № 13 по улице Гофмана, тринадцать девушек — и упреждающими знаками, которые подаёт госпожа Отт, что выбор принят.
Чувство безотчётной тревоги, особое напряжение безрассудного, жутковатого ожидания возникают при чтении страниц, описывающих молчаливую «погоню» Эрвина за тринадцатой избранницей. Мы с трепетом и восторгом следуем за героем по ночному городу. Перед глазами улица, она «горела, прерывалась темнотой, снова горела, разливалась блестящей чёрной площадью», и девушка, вокруг которой «фантазия, трепет, восторг фантазии...» Эти слова, начинающие рассказ, подсказывают, что действие близится к развязке, и сама развязка не вызывает удивления. «Тринадцатая оказалась первой».
Эрвин вновь возвращается к реальности. Чуда не произошло, всё пережитое оказалось восхитительным обманом. До этого события жизнь юноши шла однообразно, и только полёт фантазии ненадолго нарушает её течение. Набоков подчёркивает это композиционным строением рассказа: первая часть — Эрвин до встречи с госпожой Отт, вторая — сделка с чёртом и её результат.
Можно удивляться тому, с какой проницательной точностью писатель фиксирует бытовые и психологические моменты жизни своего героя. Сам Набоков провёл в Германии пятнадцать лет, но «не познакомился ни с одним немцем, не прочёл ни одной немецкой газеты или книги и никогда не чувствовал ни малейшего неудобства от незнания немецкого языка». Он оказался в одиночестве и навсегда удержал в сознании символическую идею неподлинности и условности «здешнего» мира.
Как и романы, рассказы Набокова имеют чаще всего трагические концовки. Но почти все они, даже новелла «Ужас», пронизаны верой в способность человека радоваться, казалось бы, в самых безвыходных ситуациях, как это происходит с героями «Сказки»,«Рождества».
Своими рассказами Набоков открывает возможность по-новому увидеть привычные вещи: «тротуар купался в солнце», «медным тенором заливался соседский граммофон», «тёмные сердечки ... теней трепетали на гравии, поднимались лёгкой стаей... взбегали, рассыпались по лицу и плечам», «лиловой бурей кипела персидская сирень».
Неощутимое становится осязаемым («два серых клыка дыма»), воздух имеет объём, форму, облака «вздымаются белыми куполами». Этот приём, когда обыденность описывается очень странно, а необыкновенные вещи совсем просто, помогает писателю объединить реальное и нереальное в одну картину, тесно переплетая их между собой.
Книги Набокова скрывают немало такого, что требует разгадки, и потому кажутся очень занимательными, смысл иногда оказывается не там, куда увлекает доверчивого читателя автор. Виртуозная связь начала и конца, умение тонко переходить от темы к теме, создавая кругообразный замкнутый рисунок, — ключ к разгадке мастерства писателя.
Литература
1. Вострикова А.В. Бегство от жизни. Роман В.В. Набокова "Защита Лужина" / Литература в школе. — 2007. — № 1.
2. Кучкина О. Набоков / Литература. — 1995. — № 20.
3. Морар В.А. "Ключевое понятие родины..." Поэзия В.В. Набокова / Литература в школе. — 2009. — № 4.
4. Напцок М.Р. Россия и русское слово в рассказах В.В. Набокова / Литература в школе. — 2009. — № 11.
5. Решетникова Т.А. Родина в романе В. Набокова "Машенька" / Литература в школе. — 2005. — № 3.
