Двух молодых писателей интересовало всё смешное и весёлое. На этой почве они сошлись и сделались друзьями. Чего же удивительного!
В 1960 году вышла в свет книга стихов «Хитрый ёж», написанная двумя приятелями – Вольтом Сусловым и Львом Гавриловым. И к молодым авторам пришло признание маленьких читателей и собратьев по перу.
Хорошо знал Вольта Николаевича и журналист Анатолий Нутрихин. Они вместе учились на филфаке Ленинградского университета, в дальнейшем общались в Лениздате: ненароком встречались в коридорах, библиотеке, в столовой, буфете, обменивались новостями, вспоминали общих знакомых.
Вольт Николаевич в юности пережил блокаду Ленинграда, хорошо знал и любил свой родной город, под псевдонимом Василий Островский писал очерки по истории Петербурга-Петрограда-Ленинграда в журнале «Искорка».
Лев Гаврилов
О Вольте Суслове
Это было в то время, когда по Большому проспекту Петроградской стороны ещё ходили трамваи, а метростроевцы только заканчивали первую линию Ленинградского метро. В ту пору меня, молодого поэта-сатирика, интересовало всё смешное, что попадало на страницы городской прессы, и вот однажды в газете «Ленинские Искры» прочёл я такие строки:
Катюша бежит и поёт на бегу.
Соседку свою я узнать не могу:
Вчера принесла в дневнике единицу.
А нынче поёт и щебечет как птица!
Вприпрыжку с портфелем из школы бежит!
Чему ты так рада, Катюша, скажи?
«Исправила я единицу свою!
Мне двойку поставили!
Вот и пою».
В. Суслов.
И случилось то, что бывало со многими читателями, — захотел я увидеть автора этого озорного стихотворения. На Фонтанке, где помещается пионерская газета, в комнате литсотрудников я увидел незнакомого мне человека в очках. Рядом с ним сидела пионерка. Тихо и серьёзно о чем-то переговариваясь, они рассматривали лежащее на столе изъеденное ржавчиной оружие — пулемёт, автомат и несколько гранат.
Когда девочка ушла, я спросил у незнакомца:
— Не скажете, где я могу увидеть поэта В. Суслова?
— А по какому вопросу? — насторожился литсотрудник, и рука его легла на гашетку пулемёта.
— Да так, пустяки, — поспешил с ответом я. — Дело сугубо мирное. Хочу познакомиться с автором этих стихов. — С этими словами я протянул ему газету.
Литсотрудник ещё больше насторожился, даже очки снял.
— Не понравилось? — проговорил он упавшим голосом.
— Напротив, — сказал я и объяснил этому чудаку, что такие весёлые стихи не понравиться не могут.
Тогда литсотрудник рассмеялся, очки надел и признался:
— В. Суслов — это я. Ну и напугали же вы меня! Ведь это моё первое и пока что единственное стихотворение.
Вот так мы познакомились. Теперь этот молодой литсотрудник газеты известный детский поэт, Заслуженный деятель культуры РСФСР, председатель секции детских писателей Ленинграда.
Ребята иногда спрашивают: как получаются писатели?
А в самом деле, как?
Попытаемся разобраться.
Родился когда-то на Васильевском острове мальчик, и родители назвали его непривычным именем Вольт. Всё остальное было обычным — челка, матроска и короткие штанишки, детский садик. первый класс. И второй, и третий класс, и пятый, и шестой — всё было обычным, а после седьмого — война! Блокада. Голод, стужа, разрывы зажигательных бомб, дежурства на крышах...
Из блокадного Ленинграда в далекий город Арысь уходили письма: о бомбёжках, ребятах и школе. Много писем. И писал их своему другу мальчик Вольт.
А потом увезли его в город Алма-Ату, где не стреляли пушки, где было тепло. Но маленький ленинградец убежал из этого теплого, мирного города и одному ему известными путями добрался до своего Васильевского острова, чтобы стать солдатом Ленинградского фронта.
Не тогда ли начинался писатель В. Суслов?
А может быть, это передалось от родителей?
Но мама мальчика была врачом и работала в клинике академика Павлова, а папа был инженером и увлекался музыкой. Неужели это произошло после победы, когда рядовой Суслов, заряжающий противотанкового орудия, заочно учился в школе, а потом в университете на факультете журналистики?
Вполне возможно, хотя не исключено, что это случилось именно в тот день, когда газета «Ленинские Искры» опубликовала первое стихотворение молодого журналиста Вольта Суслова, или в последующие двадцать лет, которые он проработал в пионерской печати.
И это возможно, однако не будем гадать, ибо всё, что происходило в жизни мальчика, солдата, молодого журналиста и молодого поэта Вольта Суслова, помогло ему стать известным писателем и написать более двадцати книг.
А самую первую книжку мы написали вместе — она вышла в 1960 году и называлась «Хитрый Ёж».
В те годы мы много работали вместе, сочиняли стихи, пьесы, выступали по радио и телевидению, пока наши литературные дороги не разошлись — я увлёкся сатирой и пишу книги для взрослых, а Вольт Николаевич пишет книги для самого трудного на земле читателя — для ребят.
Помните, я говорил о письмах мальчика Вольта из блокадного Ленинграда в городок Арысь? Много лет спустя чудом уцелевшие треугольнички снова оказались в руках автора, теперь уже писателя Вольта Суслова. Заново прочитанные письма легли в основу книги «Красные облака» книги о тяжёлом, героическом времени, о блокаде, о холодной зиме и горячих сердцах маленьких, но отважных ленинградцев.
Среди книг, созданных Вольтом Сусловым, есть одна — особая книжечка. Она называется так: «Трудные буквы». В ней каждой букве алфавита выделено по одному доброму, чуть насмешливому стихотворению, а букве «ш» досталось такое:
Он не ест у нас ни щей,
Ни борщей,
Ни овощей —
Вот и тощий, как Кощей!
Право же, надо очень любить своего читателя, чтобы сочинить для него «медленные стихи» на тот случай, если он учится читать:
...Для тех кто мед-лен-но чи-та-ет.
И так же мед-лен-но пи-шу.
Говорят, чтобы узнать человека, нужно съесть с ним пуд соли или побывать у него дома. Я часто бываю в гостях у моего друга Вольта Николаевича.
У него в доме всё интересно, даже поведение Тяпы — лохматого кареглазого терьера, пса добродушного, но избалованного многочисленными гостями писателя. Ко мне пёс относится неважно — я с ним не заигрываю, за ухом не чешу, а начинаю разглядывать книжные полки. Книг в доме много, они везде и в коридоре тоже. Здесь и книги, написанные хозяином дома: «Тридцать три мушкетёра», «Чудо-дисциплина», «Я люблю весёлых» и другие, а среди других — единственная книжка для взрослых «Рассердись».
Если у Вольта Николаевича хорошее настроение, со стены снимается старая гитара и комната превращается в походный лагерь весёлых и неунывающих туристов:
В это место, как назло.
Нас в походе принесло.
Не успела вспыхнуть спичка,
Как слетелись — будь здоров! —
Триста восемьдесят тысяч,
Триста восемьдесят тысяч,
Триста восемьдесят тысяч
Двести двадцать комаров.
Потом он втыкает в волосы рыжее перо, щурит глаза и превращается в «вождя краснокожих», озорного и дерзкого:
Когда ты дома, что за жизнь?
То есть садись,
То спать ложись.
То руки мой перед едой!
Мне повезло:
Пузатый Билл
Меня из дома утащил
И вот в пещере у костра сидит со мной.
Эти песни из книг «Марш непромокаемых» и «Песни героев любимых книг». А всего поэтом написано столько песен, что их и за неделю не пропоёшь, и созданы они в содружестве с композиторами Баснером, Агафонниковым, Портновым, Дубравиным...
Среди друзей писателя много художников. Известные мастера веселой палитры — Гальба, Беломлинский, Майофис рисовали книжки «Про котов, ежей, мышей и весёлых малышей», «Надо обязательно быть изобретательным», «Роботы и берендеи», «Квик и Квак».
Открою вам тайну: есть у хозяина страсть — история нашего города. Как-то он до глубокой ночи рассказывал мне историю маленькой, незаметной ленинградской улочки, о которой я ничего не знал, кроме названия. Таких историй ему известно множество, и собрано им огромное количество фактов и исторических сведении о Петербурге, Петрограде, Ленинграде.
Я человек не завистливый, но вам, читателям, я завидую, и не только потому, что у вас впереди интересная, большая жизнь, но и потому, что есть у вас такой весёлый и добрый писатель, который всегда рядом. Не зря же он сказал в книжке «Я люблю весёлых»:
Я шагать с любым отрядом
Хоть сейчас —
Всегда готов!
Анатолий Нутрихин
«Может быть, и нас добром помянут…»
Я познакомился с ним в пятидесятых годах прошлого века, когда мы оба учились на филфаке Ленинградского университета. В дальнейшем мы общались в Лениздате.
Вольт работал в детской газете «Ленинские искры», я — в еженедельнике «Телевидение. Радио». Комнаты редакций располагались на одном этаже, в боковом крыле основного издательского корпуса. Суслов и я ненароком встречались в коридорах, библиотеке «Ленинградской правды», в столовой, буфете или у кассы, где получали гонорары, обменивались новостями, вспоминали общих университетских приятелей.
Вольт был на три года старше меня и опытнее, но держался на равных, по-товарищески. Я проникся к нему симпатией, а позднее заинтересовался его творчеством и судьбой, во многом типичной для его поколения.
Родился Вольт в 1926 году в Ленинграде. Отец — инженер-железнодорожник, мать — врач. Их семья жила на Васильевском острове. Мы с Вольтом — мальчишки военной поры — учились в соседних школах, ходили в один кинотеатр — «Форум». Оба пережили страшную блокадную зиму 1941—1942 годов. Меня в июле эвакуировали. Суслову предстояла мобилизация в армию. Вольт горел желанием воевать, но попал на фронт не сразу. Не пускали медики.
Потом Суслов вспоминал: «Два раза медицинская комиссия, осмотрев меня, а главное, измерив, говорила: «Нет». Подводил рост — 137 сантиметров. Ну, и выглядел я соответственно. В январе 1944 года, измерив меня в третий раз, врач махнул рукой: «Пусть служит, там вырастет!» В красноармейской книжке записали — «доброволец».
На учебное стрельбище надо было идти далеко. Два раза сходил туда в строю, на третий винтовку у меня отобрали (ибо с примкнутым штыком была выше меня), и я стал носить мишени… Лыжи и огневая… И снова медкомиссия. И снова сантиметров во мне оказалось недостаточно. Решили: «Годен к нестроевой службе». Так я попал в учебный автомобильный полк. Весною получил права водителя 3-го класса».
И начались странствования шофера Суслова «по путям-дорогам фронтовым». Служил он в отдельной дезинфекционной роте №144. Ему доверили полевую походную баню. Устройство её было нехитрое. На шасси полуторки «ГАЗ-АА», в фургоне, был смонтирован котел с топкой. Воду качал насос. В том же кузове складировались брезентовая палатка, деревянные полки, душевая установка на двенадцать рожков и прочие приспособления. Следом за этой машиной ехали две других — с автопароформалиновыми камерами. Сокращенно их называли «АПК», а по-солдатски просто — «вошебойки». Отряд мыл бойцов вблизи передовой. Покрытые грязью, они встречали баню с неописуемой радостью.
На фронте молодой солдат был принят в партию. Войну он закончил в Восточной Пруссии. Но тянуть армейскую лямку ему пришлось до апреля 1950 года. В армии Вольт окончил 8-й, 9-й и 10-й классы вечерней школы. На гражданке поступил в Ленинградский университет, на отделение журналистики. Два первых года учился на заочном отделении, три следующих — на дневном. Уже тогда мы порой виделись в старинном особняке, построенном Доменико Трезини.
В 1954—1975 годах Суслов был литературным сотрудником, заместителем редактора «Ленинских искр», редактором-составителем детского журнала «Искорка». На страницах «Ленинских искр» в течение ряда лет было напечатано немало его статей, фельетонов и репортажей на школьные темы. Со временем он сделался в детской журналистике признанным авторитетом. Опыт его работы вызывал у коллег живой интерес.
«Как-то я попросил Вольта Николаевича Суслова выступить на факультете журналистики перед участниками семинара по детской периодике, — рассказал доктор филологических наук М. И. Холмов, преподававший в Университете. – В газете «Ленинские искры» он работает 20 лет, историй знает много. Студентам скучать не придется, а о пользе такого урока и говорить нечего. Одного я не учёл — характера собеседника, его манеры рассказывать обязательно весело, остроумно.
Мои студенты, всегда степенные и деловые, вместе с гостем тут же начали разучивать его стихи, считалки, дразнилки. Шумели, смеялись. Затем Вольт Николаевич спел несколько своих песен и в конце даже сплясал, приговаривая: «Как же это я без гитары к вам пришёл. Не догадался».
Поскольку из коридора уже заглянули несколько преподавателей, привлечённых шумом, а из соседней аудитории пожаловал к нам в полном составе другой семинар, я даже порадовался, что Суслов сегодня без гитары».
А в 1960 году вышла в свет первая книга стихов Суслова – «Хитрый ёж», написанная вместе со Львом Гавриловым. Это издание открыло обширный список его книг, адресованных детям и вызвавших у них живой интерес. Пришло к нему и признание взрослых читателей, как и собратьев по перу.
Суслова избрали секретарем правления Ленинградской писательской организации. Он возглавил секцию детской и юношеской литературы. Ему было присвоено звание «Заслуженный работник культуры РСФСР».
Когда я писал эту статью, моя жена Наташа спросила:
– А ты знаешь, что однажды Суслов держал на руках нашу дочь Аню?
– Нет…
Оказалось, где-то в 1988 году в Доме писателя (тогда размещавшегося в здании на Шпалерной) в большом бело-колонном зале шел творческий вечер Людмилы Фадеевой. Эта известная поэтесса давно пишет стихи для детей. По ходу того вечера-концерта они читали ее произведения. Декламировала их и наша тогда пятилетняя Аня, пожалуй, самая младшая из юных исполнителей. Она прочла стихи хорошо, но когда прозвучали аплодисменты, разволновалась и растерянно стояла на сцене. Наташа застряла в зале между рядами кресел и не могла быстро помочь дочери.
Тогда Вольт, сидевший в первом ряду, поспешил к ребенку. Он взял девочку на руки и передал ее матери, поскольку с Наташей был знаком.
Давний, мимолетный эпизод. Но в этот момент, по-моему, проявились и доброта Суслова, и его понимание детской психологии, которое пронизывало все его творчество. В этом — одна из причин неувядаемости его книг. По сей день в детских библиотеках Петербурга пользуется спросом его весёлая книга «Покладистый Ложкин», в которую вошли рассказы, фельетоны и шутки.
Особое место в творческом наследии писателя и журналиста занимает его прозаический сборник «50 рассказов о блокаде». Над ним он работал около полувека. В этой книге автор образно и доходчиво повествует о войне, об обороне Ленинграда.
Ярки в стихах Суслова и картины мирной жизни города на Неве. Характерна лирическая миниатюра «Утро»:
Люблю мой город утром рано,
Когда ещё ни ветерка…
Вот-вот из серого тумана
Вонзит он шпили в облака.
Со старых крыш сползёт лениво
На тротуар ночная мгла —
И тут же лучик от залива
Вспорхнёт,
Взлетит на купола
И засверкает,
Заискрится
И водопадом рухнет вниз.
Задорным звоном в парках птицы
Начнут свой первый пересвист.
Тряхнув упрямо головами,
Проснутся каменные львы.
И окна станут зеркалами,
Поймав просторы синевы.
Зашелестят сады листвою,
Взовьются чайки над Невой…
И город мой — опять со мною!
Гранитный,
Бронзовый,
Живой!
На меня глубокое впечатление производят и произведения Суслова философской направленности, например, стихотворение «Память», написано им на склоне лет:
А что такое память?
День вчерашний.
Минувший год.
Далёкие века.
Под снегом исчезает
лист опавший…
Волну уносит
быстрая река…
И только память —
память остаётся.
Она лишь не подвластна
бегу дней.
Как небо над землёй,
Как в небе солнце.
Хрупка, нежна,
а горных скал сильней.
Уходят дни в снегов
седую замять,
Снегам на смену —
нежная листва…
Бессмертие –
всего лишь наша память.
И вечность
только памятью жива.
Прочитать материалы о Вольте Суслове
Читаем фельетоны: Черёмуха, Как кричит кулик, Подзатыльник
Прочитать о Льве Гаврилове