На улице солнечно и по-весеннему тепло. Из твёрдых коричневых почек уже проклюнулись маленькие зелёные листики.
Светлые слепящие лучи бьют прямо в глаза, и я жмурюсь. На антенне дома, распустив крылья, самозабвенно поёт скворец. Он не слышит грохота трамваев и людских голосов: он упоён весной.
В самом воздухе что-то необычное, радостное: пахнет мокрой, нагретой солнцем землёй и ещё чем-то непонятным, удивительным. На жёлтых пушистых цветах вербы копошатся и жужжат пчёлы. Они тоже рады весне.
Я не заметила, как скрылось солнце. Небо заволокли огромные синие тучи. Но я не ухожу, а, наоборот, всё иду и иду к лесу. Прислушиваюсь: всюду звуки. И не будь этой замечательной музыки, природа потеряла бы своё очарование.
Но вот перестали качаться верхушки осинок, смолк журчащий голос зяблика. Наступила такая тишина, что казалось, воздух звенит от моего голоса. И вдруг где-то в отдалении, у самого горизонта, послышался глухой удар. Я подняла голову. Там, высоко в небе, родился новый звук — гул первого весеннего грома.
Маленькая тёплая капля упала на ладонь. Вторая, третья. Оглянувшись, я увидела, как у самой опушки леса встала белая струящаяся стена ливня. Она быстро приближалась ко мне. Странное, необъяснимое чувство овладело мною. Я запрокинула назад голову, протянула вверх руки навстречу серебряным струям дождя.
Музыка весны всегда разная: это и звонкие птичьи голоса, и стук дождя, и песенка капели. У каждого человека она своя!
О. Гаврилов
Малиновый звон
Я шёл по закованной морозом земле и слушал жаворонков, которые купались в лучах утреннего солнца. Их трели звенели не переставая над поймой.
Солнце поднялось выше и стало заметно припекать. Потемнели верхние кромки полей на склонах крутых увалов, заговорили ручьи, под ногами начала проступать сырость. И тут до моего слуха донесся нежный перезвон, словно кто-то невидимой рукой трогал невидимые же струны. Я прислушался. Таинственная музыка нарастала, звучала всё громче и продолжительнее, как будто музыкант входил в темп импровизации, трогая клавиши электрооргана. Чистые, прозрачные, хрустальные звуки нарастали и крепли, и тут я понял, что вызвало их к жизни.
Талая вода натекла на лёд небольшого озерца, и он, проседая от её тяжести, змеился трещинами. Каждая трещина, разбегаясь по льду, рождала звук. Лёд искрился на изломе малиновыми бликами, и сама музыка казалась малиновой. Вода наступала, неведомая мелодия ширилась, становилась сочнее. А мне казалось, что это само солнце играет алыми лучами на золотых гуслях весны.
В. Бочарников
Жить всегда!
Весенний поток, взыграв, рванулся с полей в овраг и почти на выходе из него подмыл старую черёмуху. Не удержалось дерево. Комель остался по одну сторону оврага, а весь ствол с ветками — по другую. Легло дерево на землю, пропустив под себя ручеёк.
Пришла пора цветения. Подруги черёмухи, стоявшие на своих прежних местах, в одну короткую ночь исполнили желание — оделись в белое. Тоскуя и страдая, поверженная черёмуха, собрав все свои силы, сотворила небывалое — зацвела. Со стороны мне показалось, что кто-то наломал черемуховых веток и перегородил ими овраг.
Ах, какая белая это была черёмуха! Султанчики её цветов касались травы, глины, холодных струй ручья. И поверженная черёмуха не отстала от своих соседок. Каждым своим трудным цветком она как бы говорила:
— Жить, всегда жить!
В. Приходько
Капельные часы
Обманчивая погода в начале весны. Не хочет зима отступать по-хорошему. То метель закружит снежные вихри, то мороз заскрипит вроде бы от злости. А тут вдруг теплом повеяло. Шёл я по лесной дороге и удивился. Под клёнами на подсохшей земле — мокрые пятна.
Откуда им взяться, если целую неделю сухая, тёплая погода стояла?
Подставил ладонь, и тут же упала прозрачная капля.
Кап... кап...
Капает, хоть часы сверяй. Минута — капля, минута — капля...
Рано у деревьев началось сокодвижение. Вот и прослезились клёны, растроганные солнечной лаской.
Кап... кап...
Собралась на ладони хрустальная влага.
Кап...
В чём дело? Почему капельные часы остановились? Посмотрел наверх и увидел виновника. Сидит воробей возле сломанной веточки, висячие капли подбирает. Напился вдоволь, отряхнулся, перелетел на вершину дерева и давай от радости чирикать. Снова капли зачастили на землю, отсчитывая время первых весенних дней.
