Если спросить кого-нибудь: «Как выглядел Пушкин?», ― можно услышать: «Всякий знает! Кудрявый... Бакенбарды... Чёрные глаза... Губы толстые... В халате...»
Так чёрные глаза или всё же голубые? Это на портрете кисти Тропинина поэт в халате. А в детстве? Смуглый мальчик в рубашке, который подпирает рукой щеку. А в юности? Лицеист на экзамене, вдохновенно читающий стихи.
Первое изображение поэта для публики сопровождало первое издание поэмы «Кавказский пленник». На портрете изображён юноша не старше четырнадцати лет. Таким он был в Лицее, таким писал о Людмиле и Руслане, о парках Царского Села, где ему стала являться Муза. Но романтическую поэму Пушкин сочинил уже после выпуска из Лицея, когда ему было 23 года.
Как выглядел он в это время? Возможно, щеголевато одевался, был похож на иностранца... Знакомые вспоминают его длинные волосы, плоский, приплюснутый нос, лицо мулата... В южной ссылке поэт носил красную феску, чёрным шарфом обвязывал горло, ходил в широчайших шароварах, надевал костюмы турка, грека, цыгана, мавра.
На страницах своих рукописей Пушкин рисовал себя. Часто. В любом настроении. Во всяком возрасте. Нет художника точнее, чем он сам. Верный оригиналу и своему отношению к нему, Пушкин относился к автопортрету как к одному из способов познания. Он изучал себя без эгоизма, но с иронией и даже желчью. О нём сказали бы: «Взыскательный художник».
В автопортретах поэта иногда таятся чужие черты, соединяются свой и чей-то образ. В некоторых автопортретах угадываются черты сходства с Робеспьером или Вольтером, Ибрагимом Ганнибалом и Грибоедовым. Кажется, что поэт своё лицо «примеривает» к внешности людей, которые интересны ему в определённый момент.
Эти рисунки оставались сугубо личными, не «обнародовались» автором, были частью его творческого поиска. На полях романа в стихах он рисовал один свой профиль над другим. Поэт вначале шутил:
Быть может (лестная надежда!),
Укажет будущий невежда
На мой прославленный портрет
И молвит: то-то был поэт!
В финальной части он уже зрелый человек, с затаённой усмешкой в линии рта. Теперь он воображал себя лысеющим старцем. Морщинистое чело увенчано лавровым венком, как у Данте. Видно, как менялся не только сюжет, но и сам его создатель. В этих набросках нет никакого самодовольства и любования. Только грусть и гордость от законченной работы, от расставания с молодостью. Он как никто знал цену своему созданию, и лавры были знаком его достоинства.
Литература
1. Галушко Т. "Летучие черты...". К 185-летию со дня рождения А.С. Пушкина / Костёр. - 1984. - № 6.
2. Муза Е. Быстрый карандаш Пушкина / Юный художник. - 1978. - №6.