32 года проработал Макаренко (1888—1939) педагогом, 16 лет в школе и столько же с беспризорными ребятами, которые волей случая оказались воспитанниками колонии.
На заводе, который работал при коммуне, ребята выпускали фотоаппараты «Феликс Эдмундович Дзержинский», а сокращенно «ФЭД», в честь человека, чьё имя носило их учебно-воспитательное учреждение.
Фотоаппарат «ФЭД» был на переломе двадцатых и тридцатых чудом техники. Он, в общем, и сейчас многим не по зубам: попробуй-ка сделать его своими руками, имея в распоряжении лишь стекло, сталь и пластмассу! А ребята собирали «ФЭДы» и электросверлилки и хозяйство держали такое, что им можно было позавидовать. И в свои тринадцать лет ребята прекрасно разбирались в самофинансировании и умели по очереди командовать своим сложным трудовым коллективом.
Коммунары любили и театр — не пропускали ни единой премьеры в Харьковском театре, клубом заведовал у Макаренко удивительный человек — фантазёр, умелец, весельчак — Виктор Николаевич Терский, и всё-таки стержнем коммуны был завод с его скрежетом и лязгом.
Итак, спецшкола для «трудных». Атмосферу, которую пытался описать на страницах своих книг Антон Семенович Макаренко, сейчас трудно представить. Сидит в уголке педагог и наблюдает за тем, как спокойно и уверенно крутится-вертится его творение — не бездушный механизм, а коллектив, состоящий из сотен ребят, вырванных из лап голода, невежества и злобы. Вот поднимается двенадцатилетний шпингалет и радостным голосом сообщает, что их класс, раздумывая, на какую бы общественно важную надобность израсходовать собственные тысячи, заработанные тут же, в школе, единогласно принял решение: часть отдать в фонд спасения зоопарков, а часть — в Детский фонд, чтобы улучшить положение дел в тех учреждениях, где пока и не пахнет макаренковскими достижениями.
Они там ещё много чего решали на своём Совете командиров — так засиделись, что не дошли до последнего, седьмого по счёту, пункта повестки дня — обсуждения провинившихся. Махнули рукой — а ну их, провинившихся, потом как-нибудь обсудим, тут столько более значительных дел.
Почти наверняка Антон Семёнович мог бы стать неплохим художником или директором большого завода, учёным или конструктором — он относился к разряду одарённых людей, у которых получается любое дело, за что бы ни брались. Но он выбрал тот вид деятельности, который и сегодня, да и в его годы не относился к числу самых популярных и престижных. Согласимся, что многие из нас педагогику представляют в виде усталой женщины с сорванными голосовыми связками. Редко кто из нас встречал счастливого учителя. Макаренко доказал, что педагог не только может, но и просто-таки обязан быть счастливым — как иначе сделать счастливыми учеников своих?