Зимние радости

Зимние радости и заботы у всех разные: у людей - одни, у птиц - другие. Но что-то есть объединяющее у всех - любовь к жизни, теплу, родному дому.

Лирические миниатюры Николая Сладкова давно полюбились детям и взрослым. Неприхотливые записи натуралиста о том, что нас окружает в прозаическом мире, между тем показывают, что даже в мелочах можно разглядеть крупицы вечности.

И как напоминание нам с вами: не забудьте покормить птиц зимой!

Николай Сладков

 Что за радости, когда снега вокруг — не пройти, мо­роз — не вздохнуть, метель — не устоять!

А если бегом на лыжах? Или волчком на коньках? Вихрем с горы на санках? Подумаешь, на окне ледя­ные узоры! Зато на ветках пушистый иней. На сугро­бах снежинки-звёздочки. Голубые тропинки-дорожки манят на речку, в поля, в тихий лес. Пойдёшь — и глаза белками разбегутся, ноги зайчиками поскачут, а сердце дятлом забарабанит от радости!

Следы

Следы — это рассказы птиц и зверей о своей жизни. Написанные ими самими в огромной книге следов.

Книга эта пишется днём и ночью. Ногами и лапами, хвостами и крыльями. Книга без конца и без начала, всё время исправляется и добавляется. И переиздаёт­ся каждый сезон.

В книге много разноцветных страниц: жёлтых, как песок, зелёных, как трава, серых, как пыль. И, конечно же, страницы белые и страницы чёрные — белотроп и чернотроп. Дожди, снегопады и ветры то и дело пере­ворачивают цветные страницы, а звери и птицы стара­тельно пишут истории с продолжением. Кто куда и зачем пошёл и кто что нашёл. Где началось, что случи­лось и чем кончилось. И до тех пор пишут, пока не испишут страницы вдоль и поперёк. Пока не получится многоследица.

Чтобы эту книгу прочесть, надо выучить лесную аз­буку. Как в школе учат иностранные языки. Научиться различать зверей и птиц по их почерку.

В книге лесных следов и твои записи остаются! Ни­когда об этом не забывай. Что бы ни сделал ты в лесу, всё оставит след. И хорошее и плохое. В лесу ничто не исчезает бесследно. Даже следы...

Бабочка

Ночью в коробке вдруг зашуршало. И выползло из неё что-то усатое и мохнатое. А на спине сложенный веерок из жёлтой бумаги. Но как я обрадовался этому уродцу!

Я посадил его на абажур, и он неподвижно повис вниз спиной. Сложенный гармошкою веерок стал отвисать  и  распрямляться.  У меня  на  глазах  мохнатый червяк превращался в прекрасную бабочку. Наверное, вот так и лягушка превращалась в царевну!

Половину зимы куколки бабочек пролежали в короб­ке мёртво и неподвижно, словно камешки. Они терпе­ливо ждали весну, как ждут её семена в земле. Но ком­натное тепло обмануло их: «семена проросли» раньше срока. И вот по окну ползает первая бабочка. А за ок­ном зима. А на окне ледяные цветы. Живая бабочка ползает по мёртвым цветам.

Она порхает по комнате, садится на эстамп с мака­ми, на тёплый абажур, похожий на огромный тюльпан. Развернув спиральку тоненького хоботка, пьёт из ло­жечки сладкую воду. Снова садится на абажур, под­ставив крылышки жаркому «солнцу».

В углу красуется новогодняя ёлка. На столе наряд­ная летняя бабочка. Мороз за окном стреляет, а ба­бочка пьёт из ложечки чай с вареньем. И довольно шевелит усиками.

Сушёный мухомор

Зима для лесных зверей — время суровое. Все загодя к ней готовятся. Медведь и барсук сало нагуливают, бурундук орехи кедровые запасает, белка — грибы. И всё, казалось бы, тут понятно и просто: и сало, и гри­бы, и орехи ой как зимой пригодятся.

Просто совсем, да не со всеми!

К примеру — белка. Сушит она осенью на сучках сыроежки, опята, моховики. Грибы все хорошие, съе­добные. Но среди этих хороших и съедобных находишь вдруг... мухомор! Для чего белке мухомор ядовитый?

Может, молодые белки по глупости мухоморы су­шат? Может, когда поумнеют, их не едят? А может, му­хомор сушёный для них что-то вроде лекарства? Что­бы живот не болел?

Да, поди дознайся у них! Знай себе по сучкам ска­чут. И помалкивают.

Лесные спаленки  

Летом каждый кустик ночевать пус­тит. А зимой? Зимой все кусты под снегом, все деревья в снегу — негде го­лову приклонить. А ухоронку надёж­ную на ночь не найдёшь — к утру око­ченеешь.

Хитрая лисица на ночь в нору спря­талась, подковкой свернулась, голый нос пушистым хвостом накрыла, что­бы не отморозить. Спит да слушает, как снаружи мороз трещит.

Длиннохвостые ополовнички на ночь тесным рядком уселись, друг к дружке прижались. Хоть и в тесноте, да не в обиде!

Белка-прыгунья в моховом гнезде спит. Сплела на ёлке шар из сучков и веток, внутри мягким мхом выстлала. На ночь в него залезет, вход изнутри заткнёт — спит до утра без за­бот.

А белка-летяга в дупло спря­талась, с головой в подстилку лыковую зарылась, спит да на голые пальчики дышит. Тепло у неё в дупле.

Синичка-пухляк на ночлег в густой можжевеловый куст забилась: мороз хоть чуточку, да послабей, ветер хоть чуточку, да потише. До утра можно перетерпеть.

Медведь, известно, в берлоге спит. Снегом его засыпало, как одеялом ук­рыло, сугробы намело, как подушками обложило. Спит да посапывает: сны, на­верное, летние видит, про мёд и малин­ку...

А косач-тетерев на ночь... в снег за­рылся! Под снегом-то, оказывается, теплей. И ветер не задувает. И никто не увидит.

Синичка-белощёчка облюбовала пус­той скворечник. Жаль, что всего один оказался! Не поленись ребята, на всех бы ночлежек в лесу хватило, не было бы зимой бездомных. Все бы счастливо до весны дожили.

Бобр на зиму целую хату из брёвен построил. Крышу землёй завалил, сте­ны илом обмазал. Надышал внутри — парок над хаткой шевелится. У него да­же мыши по углам завелись, по ночам скребутся. Живёт бобр — не тужит.

Спит зимний лес. Спят в лесу птицы и звери. Кто где.

Свиристели

Сидели свиристели и свиристели! А как же не сви­ристеть, если они свиристели? Кряква — крякает, ку­кушка — кукует, а свиристель — свиристит. Приятным таким серебристым голосом.

И на вид свиристели приятные: дымчато-розова­тые, с острыми хохолками, с красными и жёлтыми кра­пинами на крыльях. Красивые, доверчивые и зага­дочные.

Гнездятся где-то на севере, никто толком не знает где. В наших лесах появляются только зимой. И та­кие они, свиристели, доверчивые, что всем понятно: там, где они гнездились, людей не видели. Не научились бояться их, как все другие птицы.

...И не будем их к этому приучать!

Оляпка

Зимует оляпка у полыньи. Неплохо зимует: на льдин­ках качается, в полынье купается. Ещё и песни поёт!

Нырнёт в ледяную воду и бродит по дну пешком. Нос во все донные щели суёт, лапками донный ил взму­чивает — ищет водяных жуков и личинок. А найдёт — так наверх. Всплывёт, взлетит, на лёд сядет и разобьёт о него раковинку или чехольчик шитика — личинки ручейника.

Весь зимний день то плавает, то ныряет, то по дну бегает. И не намокнет — перо у неё водоотталкиваю­щее. И не, замёрзнет — перо у неё плотное, тёплое. Да ещё изнутри жуки и личинки греют.

А набегается, наплавается, наныряется — на льду сидит, отдыхает. Поплёвывает себе жучиными жестки­ми крылышками, как подсолнечной шелухой.

Ну а отдохнёт и снова на льдинках катается. Вы­сматривает на дне жуков и личинок.  И  песни поёт.

День рождения

У всех день рождения радость, а у клестят — беда. Ну что за радость вылупиться зимой? Ни зелени, ни гусеничек — снег да мороз. А ты нагишом, один затылок пухом прикрыт.

У других родители как родители, летом детей выво­дят. А клестам законы не писаны. Высидели клестят зимой, да ещё двадцать девятого февраля! Что это за день рождения, который бывает раз за четыре года!

А родителям хоть бы что!

Папа-клёст на ёлке сидит и песни поёт. А у самого пар из клюва, будто он трубку курит.

Это я так про клестят думаю. Только сами они, я вижу, не тужат. Клестята кашу едят. Хороша каша из еловых семян!

Наедятся каши — и спать. Снизу гнездо как пуховая перинка, сверху мама как одеяльце, а изнутри каша греет.  Елка  клестят баюкает,  ветер песни мурлычет.

Немного дней прошло — подросли клестята. Ни гор­лышки не застудили, ни носы не отморозили. Да такие толстые, что и в гнезде стало тесно. Чуть не вывали­ваются.

Всё, наверное, от забот маминых и от сытной еловой каши.

А ещё от яркого солнышка и морозного ветра.

Нет, день рождения всё-таки счастливый день. Пусть даже зима и мороз. Пусть даже двадцать девятое февраля. Всё равно!

Птичьи заботы

Поклевать бы досыта да поспать в тепле! Да где зимой найдёшь тёплую ухоронку? А с едой — и того хуже. И надо бы нам выручить малых и слабых пичу­жек. Взять да сколотить для них кормовую полочку, кормовой столик, а то и целый домик — птичью столо­вую и ночлежку.

А меню в бесплатной столовой простое: на первое крошки, крупа и сало, на второе — семечки и конопля, на сладкое — ягоды рябины и клюквы. Спешите, воро­бьи, поползни и синицы, свиристели и снегири. Не ждите особого приглашения, самообслуживание у нас!