Детство и юность Фазиля Абдуловича Искандера (1929-2016) связаны с патриархальной деревенской жизнью Абхазии. О счастливом мире детства писатель говорит как о чуде, хотя чаще пишет для взрослых.
Вступление в самостоятельную жизнь Искандер начал с поездки в Москву, куда он отправился со школьным аттестатом, зашитым в кармане вместе с деньгами, чтобы стать студентом.
Столица юноше понравилась, «только полное отсутствие гор создавало порой ощущение беззащитности». Он окончил Библиотечный, потом Литературный институт, работал журналистом в газетах, стал известным писателем и столичным жителем, но не утратил способности смотреть на вещи по-детски простодушно и свежо.
Фазиль Искандер начинал со стихов, но крепко и основательно работал над прозой. Не всё ему удавалось напечатать. Например, роман «Сандро из Чегема» вышел в свет только в конце восьмидесятых годов. Через жизнь далёкого тихого села Чегем, с виду почти безмятежную, прокатилось колесо нашей истории, и всех так или иначе коснулись бытовые неурядицы и жестокость властителей. Дядя Сандро, жизнь которого состояла из невероятных приключений, умудрился несколько раз повстречаться со Сталиным, вместе с другими танцорами на пиру развлекал вождя народов.
Очень интересна философская сказка «Кролики и удавы». Это необычное исследование массовой трусости — настоящая пародия на советских обывателей: глупые кролики, цепенея от страха, сами покорно отправлялись в пасть удавов.
В повести «Созвездие Козлотура» Фазиль Абдулович беспощадно высмеивает нелепые бюрократические затеи, старательных бюрократов, которые разваливали всё, что есть на свете. Из идеи скрестить козла с диким туром и вывести никому не нужную новую породу ничего не вышло. А сколько шуму, наград, газетного грома было!
Фазиль Абдулович рос без отца, человека благородного и честного, но в окружении многочисленных родственников, принимавших участие в воспитании мальчика. Однако главным воспитателем, если не считать самой Абхазии, её суровых, но справедливых нравственных заповедей, не без основания можно считать дедушку, к которому внук приезжал летом.
«Дом дедушки считался зажиточным и хлебосольным. На моей памяти там, кроме нас, близких, перебывали сотни разных людей...» Дощатые стены дома были обклеены листами из старых газет и журналов, хорошо было читать их, лёжа на полу или влезая на стул, на кушетку:«Я перечитал все стены дедушкиного дома».
О каких бы героях и смельчаках ни писал Искандер, как бы весело он ни смеялся, он всегда помнит о своём дедушке, о его нехитрой, прозаичной, но всё же великой жизни. Дедушка, долго и скромно исполняя свой долг, несёт людям облегчение и радость. Ему нечего рассказать о своей смелости: он ни с кем не сражался, но в мирном труде своём по-настоящему велик.
«— Дедушка,— спрашиваю я,— откуда эти грецкие орехи в лесу? Может, раньше там кто-нибудь жил?
— А-а,— кивает дедушка, словно довольный тем, что я наконец-то их заметил,— это я их повсюду рассадил и виноград пустил на каждый орех.
Мне странно, что дедушка, такой маленький, мог посадить такие гигантские деревья, самые большие в лесу...
— Когда я сюда перебрался жить, здесь не то что орехов, ни одного человека не было,— говорит дедушка.
— И ни одного дома? — спрашиваю я.
— Конечно,— говорит дедушка и вспоминает,— я случайно набрёл на это место, здесь вода оказалась хорошая. А раз вода хорошая, значит, жить можно».
Рассказывая о дедушке, автор не даёт его портрета. По отдельным деталям становится понятно, что он выглядит маленьким, а лицо его кажется суровым, хотя, как догадывается мальчик, это выражение «у него выработалось от постоянных физических усилий... потому что он всю жизнь что-то преодолевал».
Ключевой эпизод рассказа — рубка ежевичной плети, которая мешает дедушке добраться до побегов молодого орешника, нужного для каких-то поделок. Рубить приходится на обрывистом склоне горы. Дедушке неудобно стоять и тюкать по упругой ежевичной плети. Топорик отскакивает, да и удар не очень сильный.
«— Дедушка, не перерубливается,— говорю я ему сверху, давая ему возможность почётного отступления.
Дедушка молча продолжает бить по пружинной плети, а потом говорит, сообразуя свой ответ с ударами топорика:
— Перерубится... Куда ей деться? Перерубится...
И снова тюкает топорик. Я смотрю и начинаю понимать, что в самом деле ей некуда деться...
И ежевичная плеть, кажется, тоже начинает понимать, что она напрасно сопротивлялась. С каждым ударом она всё меньше и меньше пружинит, всё безвольней опадает под топориком, следы от лезвия всё глубже входят в неё. Сейчас она распадётся».
Родственникам дедушки не по душе его упрёки в лености, но они не рискуют возражать ему, потому что его трудовое превосходство над ними невозможно оспорить, настолько оно очевидно.
И в сельском доме, и в городском дворе царили прочные правила и обычаи, которые передавались из поколения в поколение. Здесь почитали старших, защищали слабых и помогали нуждающимся, презирали трусость и не прощали предательства. Мужчина должен был помнить свои обязанности и больше всего на свете бояться бесчестья. Абхазский народ веками вырабатывал неписаные законы, чтобы сохранять себя, несмотря на любые невзгоды и потрясения.
Вооружённый этими мудрыми представлениями о жизни, Фазиль Искандер никогда не приспосабливался к чьим-либо требованиям и не кривил душой, не терял веры в торжество здравого смысла и весёлой иронии по отношению к миру и самому себе. Он напоминал читателю, что «смешное обладает одним, может быть, скромным, но бесспорным достоинством: оно всегда правдиво».
По книгам Искандера можно, кажется, в мельчайших деталях представить раннюю пору его жизни — его игры, приключения и забавы, тётушек, дядюшек, двоюродных братьев и сестёр, друзей, учителей, соседей, знакомых.
Над головой мальчика солнечное небо, поблизости море, вдали — горы, а рядом — друзья. И дружат с ним не только ребята, но и ослик, и лошадь, и собака, и овцы, и козы. И он верный друг. Вот как, например, он рассказывает об ослике: «Я хотел было снять с Арапки седельце, но, подумав, что спина у ослика мокрая и он может простудиться, только ослабил подпруги».
В маленьком городке, где все друг друга знают и жизнь каждого на виду, немыслима была скрытность или какая-то двойная жизнь. Тут слова и дела не могли расходиться — это заметили бы сразу. Лучшие человеческие качества мальчик воспринимает не потому, что ему о них постоянно говорят, а потому, что трудолюбие дедушки, отца, соседей он видит собственными глазами, их доброту он чувствует, в их благородстве не сомневается. А когда мальчик однажды наябедничал на сестру, отец вспыхнул: «Ещё предательства мне в доме не хватало!» И сын запомнил это на всю жизнь.
Здесь презиралось всякое зазнайство. Учитель математики Харлампий Диогенович любил остроумную шутку и приучал учеников относиться к собственной персоне с чувством юмора. «По-моему, это здоровое чувство, — пишет автор,— и любую попытку ставить его под сомнение я отвергаю решительно и навсегда».
Юмором проникнута повесть «День и ночь Чика» — об одной ночи и одном дне жизни обычного мальчика. Повесть забавная, хотя говорится в ней, в сущности, об очень серьёзном. В Чике без труда можно угадать самого автора, каким он помнит себя в детстве. Конечно, этот насмешник не стал бы писателем, если бы не давал волю фантазии и вымыслу.
Оттолкнувшись от реального случая, впечатления, он внимательно относится к увлекательным подробностям, и рассказ разрастается, подобно непринуждённой застольной беседе где-нибудь под ореховым деревом или шелковицей, вбирает в себя удивительно много происшествий, открытий, мыслей, героев и судеб и всегда сообщает нам что-то очень значительное, незабываемое и ни на что не похожее.
В повести о Чике мы видим и сумасшедшего дядюшку, и очень говорливую тётушку, и Богатого Портного, и многих других, уже знакомых нам героев. Своему рассказчику Искандер передал иронические истории, где над самим собой можно смеяться, иронизировать, острить.
Первая часть повести развёртывается тёмной, душной, тревожной ночью. Много мрачных предчувствий придёт этой ночью к Чику, но все они отступят перед светлой мыслью: несмотря ни на что, «день был и будет». Самые грустные страницы освещаются уверенностью: ночь и мрачные думы не смогут торжествовать. Повесть оптимистична, устремлена к добру, рождает надежду.
«Главная черта абхазцев — совестливость», — считает Искандер. И его герои всегда справедливы и совестливы. Рассказ «Время счастливых находок» можно назвать рассказом о совести. Ныряя в море, мальчик находит большую белую плиту с тусклым изображением двух людей. Учитель истории и географии, которому герой сообщает о своей находке, и предлагает попробовать вытащить плиту из воды. Сам он не может участвовать в поисках, так как ходит на костылях. Ему остаётся наблюдать. Руководит же поисками учитель физкультуры, но очень скоро бросает нырять и уплывает с симпатичной купальщицей.
Мальчик ныряет один, старается изо всех сил, но плиты не находит. Ему стыдно перед учителем, который добрёл сюда с таким трудом. Но тот, не обращая внимания на насмешки ребят, спокойно говорит: «Если бы я не верил, я бы не пришёл сюда. Видно, её во время шторма засосало песком или отнесло в сторону».
Через пятнадцать лет плиту всё-таки нашли. И именно в том месте, где указывал мальчик. Но как было важно поддержать его тогда, когда все вокруг готовы были назвать его вруном. Герой на всю жизнь остался благодарен своему наставнику. «...Всё потерянное можно найти, — завершает он свой рассказ. — И только потерянную совесть ещё никто не находил». Ни слова не говорит он об учителе физкультуры, но и так всё понятно.
«Если нет облаков, не оценишь солнце. Ошибка многих ребят в том, что они всё время чего-то ждут от других. Самое страшное — расти нытиком и чересчур прислушиваться ко всему, о чём судачат взрослые».
Фазиль Искандер
«Крепко держась за землю, смело подниматься к небесам» — это формула жизненной позиции Искандера. Формула, в которую вписываются не только поэзия и проза писателя, но и вся его жизнь.
Фазиль Абдулович такой же, как и его книги, весёлый, улыбчивый, оптимистичный человек. Он любит говорить загадочно и с виду очень серьёзно. Но в итоге — мы всегда улыбаемся...
Литература
Сивоконь С. Притяженье Чегема. Раздумья о жизни, творчестве и юморе Фазиля Искандера.
