К чему приводят эксперименты

Рассказы Елены Габовой прочно вошли в круг чтения современных школьников. Эти рассказы в сюжетном плане, конечно, все разные, но объединяет их образ повествователя.

Рассказчик, в общем-то, всегда на стороне того, кто непонят или обижен, как рыжая Светка, которую ребята не пускают на озеро, или Санька, чей папа совершенно лыс и похож на три­дцатишестилетнего дедушку, или Любочка, типично нейтральное лицо, подходящее для эксперимента по телепатии... На стороне тех, кто добр, искренен, скромен. Кто соглашается на рискованные эксперименты, попадает во всякие нелепые ситуации и выходит из них, приобретая бесценный личный опыт.

Таким героям хочется помочь, потому что их обижают несправедливо, наказывают незаслуженно. Они нуждаются в понимании и дружеском тепле, сопереживании и поддержке.

Елена Васильевна родилась в Сыктывкаре в 1952 году. С детства обожала читать. Среди любимых жанров была фантастика: перечитала всего Грина и Беляева. Нравились книги Р. Фраермана «Дикая собака Динго» и Экзюпери «Маленький Принц», повести Паустовского и Пришвина, Алексина и Крапивина.

В 1976 году Елена Васильевна заочно окончила сценарный факультет ВГИКа, работала в газете «Молодёжь Севера», на телевидении, в Союзе писателей Республики Коми. С 1966 года стала писать рассказы и повести для детей и подростков. Произведения появлялись сначала в журналах «Костёр», «Пионер», «Юность», «Слово», «Наш современник», «Путеводная звезда», «Кукумбер». С 2002 года писательница стала лауреатом нескольких литературных премий Республики Коми, Владислава Крапивина, имени А.Н.Толстого, имени П. Бажова, дипломантом конкурса «Добрая лира».

Знакомство с творчеством писательницы можно начать с двух рассказов о ребятах, любителях экспериментов. Юные исследователи решают глобальные проблемы, не дожидаясь подтверждения от учёных, рискуют собой и своей репутацией, изобретая нечто новое.

Елена Габова

Жертва эксперимента

Папа шестиклассника Саньки Рогожкина был лысым. Ну совершенно! И это в его неполные тридцать шесть лет. Однажды в автобусе какая-то малолетняя пассажирка с бантиками обозвала его дедушкой да еще и место хотела уступить. Санька расстроился. У него даже руки зачесались — так хотелось оборвать пассажирке бантики.

— Не очень-то приятно быть дедушкой в три­дцать шесть лет,— говорил папа, грустно улы­баясь.

Он гладил свою блестящую, как шар, голову и вздыхал.

Маме тоже не нравилась папина гладкая голова. Однажды она сказала, что знай она, как быстро папа облысеет, не вышла бы за него замуж. Сказала, конечно, в шутку. Даже Санька это понял. А папа посмеялся, но потом вовсе за­грустил.

— Нет ничего глупее, друг мой Санька, чем быть лысым,— сказал он.

Санька так переживал за папу, что незаметно для себя стал с завистью поглядывать на всех волосатых пап и даже осуждать тех, кто носил слишком уж буйные шевелюры. «Ишь,— ворчал он,— отрастили. А про лысых, наверно, и не поду­мают...»

И вот как-то в Санькину голову пришла идея: надо изобрести средство от облысения!

Он записался в школьный химический кружок, и день за днем упорно смешивал одни вещества с другими в самых невероятных комбинациях. Допоздна он что-то растирал, размешивал, подо­гревал.

Санька жалел, что в химический кружок не приняли ни одного лысого. Нет, их, конечно, взяли бы, но они не просились. Так что препараты он испытывал на себе. Иногда все обходилось, а иной раз Санька по нескольку дней не мог отте­реть подбородок, который становился то синева­тым, то зеленоватым, а то вдруг розовым в желтый горошек.

Были, конечно, неприятности, но Санька все сносил ради своей мечты.

Однажды он особенно долго возился над мазью. Она вышла ярко-зеленого цвета. Тяжело вздох­нув, он мужественно помазал ею подбородок. Вынул из кармана зеркальце, с которым не расставался, и долго в него смотрелся. Ниче­го на подбородке не росло, только кожа слег­ка зудела.

На следующий день после звонка на первый урок, когда все не только расселись по своим ме­стам, но даже успокоились, в дверь шестого «А» просунулась голова с отвратительной, рыжей боро­дой. Борода торчала неровными клочками и по бокам закручивалась колечками.

— Вам кого? — строго спросила учительница бо­таники Оксана Петровна.

— Можно войти? — сказал бородатый тип испу­ганным Санькиным голосом.

— Рогожкин, что за маскарад? — испуганно закричала Оксана Петровна. — Сейчас же убери эту гадость!

— Она... она не убирается.

— Нет, вы посмотрите на него! Сними немед­ленно эту паклю, а то я отправлю тебя к дирек­тору!

— Не снима-ается! — вовсе заныл Санька и утёр нос кончиком бороды.

Тут класс опомнился, и все буквально покати­лись со смеху.

— Эй, Рогожкин, чем клеил?— громче всех кричал Толька Малышев.— Эпоксидкой?

— Нет, вы только посмотрите! — Учительница шагнула к Саньке и довольно неаккуратно дернула его за бороду.

— Ой! — завопил тот.— Больно!

Оксана Петровна сделала круглые глаза.

— Потря... потря... — она даже побледне­ла,— ...сающе!

С опаской пройдя мимо Саньки, она кинулась вон из класса.

Медсестра Тамара Федоровна прибежала в ту минуту, когда Санька выл от боли: каждый желал убедиться, что борода настоящая. Толька Малы­шев убеждался дольше всех.

— Тамара Федоровна, это... это...— бормотала перепуганная учительница.— Вы не поверите.

— Посмотрим, посмотрим...— озабоченно ска­зала Тамара Федоровна, приближаясь к Саньке не то чтобы с опаской, но как-то бочком.— Бывает, бывает... Я думаю, для начала сбрить. Да, да, именно сбрить. Ну, а там дальше понаблюдаем... возможно, стационар.

— Диетическое питание,— подсказала Оксана Петровна.

— Возможно, возможно... обязательно...

— Где я брить буду?— шмыгнул носом Санька.

— В парикмахерской, разумеется. Детской. Нет, детская не возьмется... Пойдешь во взрослую.

— Не пойду! — замотал головой Санька.— Я в школу-то еле пробрался, чтоб никто не видел.

— Вам надо решиться,— терпеливо сказала Тамара Федоровна, невольно перейдя на «вы» — из-за бороды, конечно.— Я вас провожу.

— Не пойду! — заныл Санька.— Смеяться будут!

— Настоящий пионер не должен бояться сбривать бороду,— пришла на выручку Оксана Петровна.

Весть о Санькиной бороде быстро разнеслась по школе. На перемене в класс заходили поодиночке, толпами и организованными экскурсиями.

Санька стоял в углу класса затравленный и не знал, куда бежать.

Одни смотрели на Саньку со страхом, другие с любопытством, третьи твердили, что это шарла­танство.

На уроке математики вместе с учительницей Кирой Николаевной в кабинет решительно вошел директор, не очень решительно — завуч и совсем робко — старшая пионервожатая.

— Что тут у вас?— спросил директор.

— У нас борода,— сказал Толька Малышев.

— Так.— Директор осуждающе посмотрел на Санькину паклю.— Уже до бороды докатились.

— Вот именно! — поддакнула завуч.— Дальше, по-моему, некуда.

— А ведь ты пионер, Рогожкин,— покачала головой старшая пионервожатая.

— Вы проверяли, действительно настоя­щая?— спросил у ребят директор.

— Да, дёргали! — закричали ребята.

— Плохо дёргали! — сказал директор и реши­тельно направился к Саньке.

— А-а! — заорал Санька и пулей вылетел из класса.

Он добежал до ближайшего телефона-автомата и позвонил отцу на работу.

— Пап, я нашел средство! — заговорил он, всхлипывая.— У меня выросла борода.

Папа почему-то не удивился. Он вздохнул в трубку и грустно сказал:

— Пускай растёт, друг мой Санька.— И вдруг, словно опомнившись, закричал: — Как?! Серьёзно? Нашёл средство? Хорошо растёт?

— Клочками,— всхлипнул Санька.

— Ничего! — бодро сказал папа.— Поздра­вляю! Беги домой, я сейчас выезжаю.

Папа был весёлым, каким Санька его не помнил. Он сначала натёр свою блестящую голову ядовито-зелёной мазью, а потом взялся за бритьё Санькиной бороды.

— Это, мой друг Санька, твой первый научный подвиг,— горделиво сказал он, упорно водя элек­тробритвой по щекам сына.— А из-за бороды ты не переживай. Я тебе вот эту самую электробритву подарю.

Наутро голову Рогожкина-старшего украшала великолепная рыжая шевелюра. Он не отходил от зеркала, опоздал на работу и всё спрашивал у мамы:

— Ну как?

Электробритва же Саньке так и не понадоби­лась. После бритья борода у него не росла ровно семь лет.

А папе, чтобы вновь не облысеть, прихо­дилось теперь по утрам мазать свою голову Сань­киной мазью. Но он, надо сказать, на это вовсе не жаловался.

Кое-что о телепатии

После консультации по алгебре ребятам не хотелось расходиться. На улице так хорошо. Куртки у всех рас­стёгнуты, головы непокрыты. И на Север пришла весна!

Девятиклассники кучкой стояли на школьном крыльце и спорили о телепатии. Есть она или нет?

— Конечно, есть, — рассуждал Влад, мальчишка в клетчатой куртке и с маленьким, несерьёзным рюкзачном на спине. — Чем тогда объяснить: мать чувствует, что сын заболел, хотя она живёт в другом городе. А помните по телеку фильм о Ломоносове? Ломоносову в Германии привиделось, что отец утонул в Белом море, так оно и было. Что это, если не телепатия?

— Ерунда на постном масле, — скривила губки Та­мара, высокая, с короткой стрижкой девчонка. — Всякие там телепаты, экстрасенсы. Были уже Чумаки, Кашпи­ровские. Где они теперь? Шарлатанство...

— А я где-то читал, что в голове человека есть спе­циальный орган... телепатический, только человек ещё не умеет им пользоваться, — поддержал Влада Толик.

— Вот-вот! Дельфины передают друг другу на рассто­янии всё, что хотят, — встряла Галка, девочка с веснуш­чатым лицом.

— Они, что, сами тебе об этом сказали? — язвитель­но поинтересовалась Тамара.

С ребятами была учительница математики Ольга Сергеевна. Она молчала, с улыбкой посматривала на тех, кто выступал слишком уж бурно.

— Ольга Сергеевна, а вы как думаете? — спросил Влад. — Есть телепатия или нет?

Ольга Сергеевна с улыбкой покачала головой:

— Мне кажется, что всё-таки нет.

— Ну вот! Вы тоже не верите! — Влад рубанул рукой воздух от возмущения.

— А давайте мы с вами проверим, есть она или нет, — предложила Ольга Сергеевна.

— Давайте!

— А как?

— Выберем объект... хотя бы Тамару.

— Её нельзя! — запротестовали приверженцы теле­патии. — Она заинтересованное лицо, специально ска­жет, что нет.

— Тогда возьмите нейтральное лицо. Вот Любочку.

Любочка — невысокая ладная девочка в белом бе­рете и таких же белых сапожках. Во время спора она спокойно стояла среди ребят, не проявляя, казалось, ни­какого интереса к передаче мыслей на расстоянии.

— Да она невосприимчива, — пытался возражать Влад.

Но выбор остановился на Любочке. Типичное ней­тральное лицо.

— Люба, ты отойди в сторонку, мы договоримся, что будем тебе передавать.

Любочка скромно отошла, а ребята сжавшись в кру­жок, в центре которого оказалась учительница, оживлённо зашептались.

Позвали Любу.

— Ровно в десять вечера настраивайся на нашу волну, — сказала Ольга Сергеевна. — Мы будем пере­давать тебе одно и то же задание, что тебе надо сде­лать.

— Смотри, Любка, не подведи! — показал ей кулак Влад, что было совсем не по-рыцарски.

Любочка шла домой и добросовестно настраивалась. Около десяти вечера она удалилась в свою комнату, предупредив домашних, чтобы они ей не мешали.

Любочка села за стол и положила перед собой чис­тый лист бумаги: вдруг надо будет что-то записывать. Рядом лежал учебник алгебры, который Любочка штуди­ровала каждый вечер — скоро экзамен.

Вот и десять часов. Сейчас. Сейчас одноклассники что-то передадут Любочке. Что же? Что?

Нейтральное лицо напрягло лоб так, что на нём по­явились морщины. Но в комнату не поступало ни звука. И в голову Любочки тоже ничего не поступало. Скоро ей надоело морщиться, она разочарованно вздохнула.

Лист так и лежал чистый — рядом с учебником алгебры.

«Может, надо подойти к окну7» — подумала девочка.

Действительно, Любочку сильно потянуло к окну. Она подошла. Вечер был светлый, уже начинались белые ночи. А деревья всё ещё голые. Под толстым тополем грустит в одиночестве посеревшая за зиму скамейка.

Любочка постояла у окна и отошла. Снова грустно вздохнула.

«Нет её, наверно, телепатии», — подумала она. И даже немножко расстроилась.

Утром снова была консультация. Перед экзаменом её каждый день проводят.

Ребята встретили Любочку с нетерпением.

— Ну, как?

Любочка виновато пожала плечами:

— Ничего в голову не пришло.

— Как? Совсем ничего?

— Не-а.

— Говорил же я: неудачный объект, заторможен­ный, — недовольно проворчал Влад. — Лучше бы пере­давали мне, я бы сразу всё уловил!

В класс вошла учительница. И она сразу посмотрела на Любочку.

— Ну, Люба, отчитайся перед нами за научный экс­перимент. Как чувствовал себя подопытный кролик? — пошутила она.

Любочка встала, обречённо оглянулась на ребят.

— Ничего мне в голову не пришло, Ольга Сергеевна, — сказала она жалобным голоском. — Сидела я за столом. Потом подошла к окну. Вот и всё.

Одноклассники разочарованно загудели.

— Да, не то, — призналась Ольга Сергеевна. — Мы передавали тебе, чтобы ты открыла учебник алгебры на двадцать восьмой странице. Простейшее задание. — Учительница посмотрела на Влада. — Вот вам, ребята, и доказательство, что телепатии не существует.

— Кролик не тот, — пробурчал Влад и никто не заметил, как на последней парте сиял мальчишка по имени Колька и победно сжимал ладони. Ведь это он, он ровно в десять вечера стоял у скамейки под Любочкиным окном и мысленно умолял: «Подойди к окну, Любочка! Подойди к окну! Подойди!»

А когда она подошла, он спрятался за ствол старого тополя.

Кольке с последней парты было всё равно, телепат он или нет. Просто Любочка ему очень нравилась.

Литература

Страница писательницы на сайте ЖИВЫЕ ЛИЦА.