Павел Булушев, участник обороны Ленинграда, производил салют 27 января 1944 года с газона у Зимнего дворца.
Вы спросите: что же тут необычного? Всё было необычным: и то, что пришлось впервые давать салют, а не стрелять во врагов, и то, что праздновать победу тяжело, если в душе горечь – не дожил брат до салюта.
Каждый раз читая о прорыве блокада Ленинграда, не можешь удержать волнения. Рассказывают очевидцы тех событий. Им нельзя не верить!
Павел Булушев
Салют над Невой
Репортаж с газона у Зимнего дворца
Когда в садике, что у Зимнего дворца, пожилой прихрамывающий гражданин неожиданно шагнул с пешеходной дорожки на газон, милиционер встрепенулся. Но, выслушав «нарушителя», неожиданно отдал ему честь... Отсюда, с газона, я начну свои воспоминания о давнем теперь январе 1944 года. О вечере 27-го дня.
Великий день! Великая дата в жизни великого города!
Чёрное небо вспорото сабельным взмахом ракет.
Небо великого города окрашено в разноцвет!
Падает чёрное небо отсверками в Неву.
Отныне блокада —
небыль!
В полнеба салют —
наяву!
И это — после трёх лет непроницаемого мрака, нарушавшегося лишь вспышками зенитных разрывов в небе да отблесками пожарищ на земле. После девятисот дней непроглядной темени, когда даже тонюсенькая щёлочка в плохо зашторенном окошке считалась преступлением... А в этот день:
Вьюжится,
вьюжится,
вьюжится
огненный снегопад.
В огненном вальсе кружится
праздничный Ленинград.
Не удивляйся, что в моих воспоминаниях много стихов. В молодости я больше стрелял, чем писал. Теперь — только пишу. И в сегодняшнем путешествии в давность нас будут сопровождать стихи — Юрия Воронова и мои.
Оба стихотворения — о салюте. И писали мы их не с чужих слов. Юрий Петрович — в ту пору просто Юра — был ленинградским парнишкой из числа тех, о ком сам же впоследствии написал: «Нам в сорок третьем выдали медали и только в сорок пятом — паспорта». А я — года на три постарше — служил тогда в армии, был офицером-пулемётчиком. Таким образом, Юрий Петрович — один из тех, для кого салют предназначался, а я был в числе воинов, которым этот салют поручалось произвести. И та праздничная огневая моя позиция находилась как раз тут, посредине газона.
И мы у моста Дворцового
из скверика,
что у дворца,
привычные к ливню свинцовому,
впервые палим без свинца.
Станем, юный читатель, вместе, лицом к Неве: справа будет выситься зелёно-белая громада дворца, слева — жёлтый боковой фасад Адмиралтейства, а прямо перед нами, за Невой, на Стрелке Васильевского острова — знаменитые Ростральные колонны. Наши ракеты БМ (большой мощности — каждая величиной с кулак) будут с треском взрываться в чёрном небе прямо над широкой лентой Дворцового моста. Будут взрываться под гул орудийных залпов и осыпаться гигантскими зонтиками огоньков — красных, жёлтых, зелёных. И эти радужные всплески огней выхватят из январского мрака громады дворца, Адмиралтейства, Ростральных колонн. И ещё они высветят — тысячи лиц...
И как репортаж с места события зазвучат тогда строки поэта:
За залпом залп.
Гремит салют.
Ракеты в воздухе горячем
Цветами пестрыми цветут.
А ленинградцы
Тихо плачут.
Ни успокаивать пока,
Ни утешать людей не надо.
Их радость
Слишком велика —
Гремит салют над Ленинградом.
Но на минутку отвлечёмся от салюта, и я расскажу вкратце, что ему предшествовало...
Солдаты, курсанты, офицеры — все, кто по разным причинам оказался в тот день в городе, все мы хорошо знали — победа! Знали, так как сами были причастны к ней. У многих, как и у меня, за спиной остались девятьсот дней гитлеровской осады, бои под самыми стенами города — там, куда теперь недолго доехать па трамвае. Свежи были в памяти голод и холод первой блокадной зимы, своя и чужая кровь, гибель родных, друзей, знакомых...
Мы ждали её — победу! И не удивились, когда московское радио известило всему миру: под Ленинградом враг разгромлен и отступает!
Радио сообщило и о предстоящем салюте. Городу Ленина — впервые за всю войну и в порядке исключения — было предоставлено почётное право самому произвести победный салют!
Мы готовились отметить праздник торжественно и, если начальство не отпустит, удрать на салют самовольно. За «самоволку» на салют, резонно рассуждали мы, не взыщет даже самый строгий начальник.
Каково же было наше изумление, когда в казарме властно прозвучала команда: «Выходи на построение!» Ещё раз поздравив нас с великим праздником, командир повёл колонну пулемётчиков в центр города, к комендатуре на Садовой улице. Во дворе хорошо знакомого здания высилась большущая груда стреляных гильз от 70-миллиметровых снарядов. Как и было приказано, мы взяли по гильзе, продолжая недоумевать. «Из этих штук будете стрелять», — не очень понятно пояснил дежурный по городу.
А дальше — совсем чудеса! Оказывается, мы не со стороны будем смотреть на салют, — мы сами будем участвовать в салюте! Сами будем салютовать!
В промёрзшей земле газона у Зимнего дворца каждый выбил лунку и укрепил свою гильзу так, чтобы шары ракет вылетали в сторону Невы и взрывались над Дворцовым мостом. Оберегая пороховые заряды от снега, я разложил ракеты на расстеленной рядом шинели — 24 ракеты, которым предстояло вплести свои огненные зонтики в пламенное разноцветье 24 залпов из 324 орудий!
За непривычным делом и не заметил, как стемнело, а на набережной и на мосту скопились многочисленные горожане. Нет, город тогда не насчитывал и половины тех, что живёт в нём ныне. И собравшихся было, конечно, значительно меньше, чем собирается тут в наши дни, когда гремят мирные праздничные салюты. Но тогда толпа показалась бесчисленной. Ведь мы отвыкли от многолюдья за напряжёнными буднями на фронтовой околице и в заводских цехах. А постоянные бомбёжки и обстрелы и вовсе не располагали к многолюдью. Но тут ленинградцы собрались все, кто мог. Впервые собрались на свой праздник, и опасаться им было решительно нечего: стрелявшие по городу пушки либо разбиты, либо захвачены нашими воинами, а небо надёжно прикрыто краснозвёздными «ястребками».
И вот наконец команда:
— Огонь!
Красненькое пятнышко от моей спички весело побежало по запальному шнуру внутрь гильзы, и пороховой заряд вышиб первую мою ракету... Со всех сторон доносился басовитый грохот пушечной стрельбы. И в разных концах города в небе расцвели махровые букеты ракет.
Победа!
Но на войне даже самая большая радость ходит рука об руку с большой бедой. На этот памятный салют тогда «пол-Ленинграда не поднялось».
Не обошла большая беда и нас с мамой. Из 64-й гвардейской стрелковой дивизии подоспело к празднику извещение — чёрное, как январская ночь... Я выстреливал в небо шары ракет, и горький спазм железно сдавливал горло.
В сверкающем сабельном взмахе
взмывает салют в зенит.
За этот салют
в атаке
в среду мой брат убит.
И всё-таки радость, ни с чем не сравнимая радость брала своё. Она переполняла сердца и души, захлёстывала, рвалась наружу. Люди плакали, обнимались, пели...
Достаточно было пустякового повода, чтобы вызвать смех. Именно так была встречена и моя оплошность. Всё-таки я был не пиротехником, а пулемётчиком и привык совсем к другой стрельбе. Одна из неудачно подожжённых мной ракет взорвалась, не взлетев, и весело, как в небе, расшвыряла по снегу газона ярко полыхавшие хлопья огней.
— Ура! Ура! — кричали люди, хотя и видели, что от моей шинели остался целым только хлястик.
Кстати сказать, начальство после салюта тоже не поставило мне в вину и оплошность, и сгоревшую шинель — праздник! И обычно скуповатый старшина без слов выдал новенький — самый модный в то время! — чёрный полушубок.
...Отгремел последний артиллерийский залп. Отсверкали последними всполохами наши ракеты. Но праздник не хотел затихать. И долго за полночь не покидали люди гранитных набережных.
А далеко за пределами города продолжалось наступление. В тот достопамятный день воины Ленинградского фронта освободили ещё несколько десятков больших и малых населённых пунктов — уже вдалеке от Ленинграда.
Нас, участников салюта, тоже ждали бои. Теперь — от Невы до Шпреи. От стен Ленинграда — до Берлина!
...Вот какие воспоминания вновь растревожили душу в заснеженном садике у Зимнего дворца. Вот почему молоденький сержант милиции по-воински почтительно отдал честь ветерану посреди запретного для пешеходов газона.
Литература
Булушев П.М. Салют над Невой: репортаж с газона у Зимнего дворца // Искорка. — 1984. — №1. — С.1-4.
Булушев П.М. Пароль — «Победа»! // Искорка. — 1983. — №1.