В предчувствии праздника легче жить в будни. Ждёшь, с нетерпением ждёшь! И радуешься. Вот праздник!
Сердце замирает в ожидании чудес... И, кажется, время замедляет ход… Трепет и предвкушение. Предчувствие праздника — особенное состояние души. Оно знакомо, пожалуй, каждому человеку. Задолго до самого события рождается это предчувствие. А начинается с мелочей: запаха, яркого отблеска, звона, музыки. Всплывают приятные воспоминания прошлого, реют неясные мечты о новых впечатлениях.
В. Степанов
Любимые праздники
Мы любимых праздников
С нетерпеньем ждём.
Нам приносят праздники
Радость в каждый дом.
С песни начинается
Праздничный денёк,
В сердце зажигается
Тёплый огонёк.
Жалко, что кончаются
Праздничные дни,
Но не забываются
Никогда они.
Что от Года Нового
Ждём мы каждый раз?
Ждём мы, что исполнятся
Все мечты у нас.
Ждём подарков радостных,
Добрых новостей
И улыбок солнечных
От своих друзей.
Верим, что распустится
Белый сад весной,
Что ещё прекраснее
Станет край родной.
Ожидая праздник, мы испытываем волнение. От радости встречи с чем-то очень приятным. От неизвестности предстоящего. От желания прикоснуться к прекрасному.
Вот праздник. И мы останавливаемся на мгновение, забываем о повседневных заботах и ощущаем сладость жизни здесь и сейчас через общение, занятие любимым делом, получая взамен отдохновение души и тела.
Предчувствие праздника дарит радость, надежду и вдохновение. Пусть каждый праздник становится источником положительных эмоций и ярких впечатлений!
Перечитаем стихотворение Валерия Брюсова «Ждать в детстве воскресенья...». Именно в детстве мы жили в ожидании особых моментов и празднований. Это настроение детства, полноты жизни и удивления перед каждым новым днем так и хочется ощутить сейчас. Рождество, Пасха, Масленица — традиционные русские праздники. Образы рождественской ёлки, катания на санях, семейных посиделок подчёркивают народные традиции. Обыденность повседневной жизни ярче выделяет яркость праздника, усиливает впечатление радостного ожидания, и мы чувствуем радость от самых простых вещей.
Поэт воссоздаёт разные ситуации, ожидаемые ребёнком и воспринимаемые им как маленькие чудеса. Хороши предновогодние хлопоты! Тайное наблюдение за ёлкой, маскарадные игры с шумом и гамом, загадывание желаний, подарки от ангелов. Или катание на Масленицу, нетерпеливое ожидание блинов, весеннее пробуждение природы! Даже будничные моменты, как стрижка волос перед Пасхой, смягчаются предвкушением праздника, кулича и весёлой игры с крашеными яйцами. Простые именины тоже приносят огромную радость: утреннее бормотание поздравительного стишка сменяется целым днём смеха и общения с друзьями. И даже обычный воскресный день, свободный от уроков, сияет особым, «небесным» светом.
В финале стихотворения Брюсов проводит параллель между детскими праздниками и солдатом, согревающимся вином после тяжёлого похода. Праздники, возникающие между буднями, сравниваются со сверкающими звёздами среди россыпи страз. Чем труднее и многотруднее была жизнь, тем слаще и драгоценнее становятся воспоминания о них. Они приобретают особую яркость, становясь «рубинней, изумрудней, алмазней, чем алмаз».
В. Брюсов
Праздники
Ждать в детстве воскресенья,
Дня Пасхи, Рождества,
Дня именин, рожденья
Иль просто торжества, —
Какое восхищенье,
Когда вся жизнь — нова!
Зажгут в сочельник ёлку,
Мы раньше, вечерком,
Её подсмотрим в щёлку!
И в масках мы потом
Запляшем, втихомолку
Пугая целый дом!
И будем мы, при бое
Часов, под Новый год,
Записывать простое
Желанье в свой черёд…
Зато нам ангел вдвое
Подарков принесёт!
На масленой неделе
Кататься мы должны!
И утром чуть с постели, —
Вопрос: когда ж блины?
А голосом свирели
Поют ручьи весны.
Под пасху мать заставит
Нам волоса подстричь,
Но праздник всё поправит…
Ах! Пасха! ах! кулич!
Пусть вечером слукавит,
Катя яйцо, Лукич!
Но не довольно ль, впрочем,
И именин простых.
Мы поутру бормочем
Свой именинный стих,
А целый день хохочем
Среди друзей своих!
И даже день воскресный,
Когда уроков нет, —
Сияет, как чудесный,
Небесный чистый свет!
Так после влаги пресной
Солдат вином согрет!
Вы, праздники меж будней, —
Как звёзды в груде страз!
Чем рок был многотрудней,
Тем слаще вспомнить вас, —
Рубинней, изумрудней
Алмазней, чем алмаз!
16 марта 1918 года
С. Давыдов
Праздники
ДЫМКА
Поезд шёл к Уралу.
Мы уже притомились от тесноты и духоты купе, от частых остановок. Чтобы скрасить дорогу, отец выходил на станциях и приносил нам кулёк свежей малины или огурцов с горячей картошкой на влажном широком капустном листе.
Однажды отец притащил в купе какое-то лукошко, покрытое сверху тряпкой. Вид у него был таинственный и очень довольный.
— Кроликов купил? — испугалась мама.
— Неужели щенок?! — обрадовался я.
— Не-ет, не угадать вам. Тронется поезд, и покажу.
Только поезд отошёл от станции, отец снял с лукошка тряпицу и стал доставать... игрушки.
Да какие! Нарядные чернобровые и алогубые русские красавицы с коромыслами на плечах и важные гармонисты в лихо заломленных фуражках, в кумачовых рубахах встали рядышком на столике купе.
А отец, как волшебник, знай достаёт ещё и ещё: трёхголовых коньков с золотыми боками, драчливых баранов, озорно пригнувших головы с острыми рожками, тонконогих горделивых оленей...
— Вот ведь какое чудо из простой глины делают! Настоящий праздник для глаза! Дымково — село под Кировом, бывшей Вяткой, лет двести славится мастерами. Так и зовут эту игрушку — Дымкой. Купить её трудно, велик спрос. Так что повезло нам!
Как весело, как чудесно было ехать дальше!
Я не мог оторваться от Дымки. Мне все казалось, что чернобровые красавицы исподтишка переглядываются с гармонистами, шепчутся и пересмеиваются, а олени и козлята только и ждут момента, чтобы убежать из купе!
— Подуй, — отец протянул мне трёхголового конька. — Это же свистулька.
Но не мог я дуть в него, как в простую свистульку. Я залез на верхнюю полку и всё гладил золотые бока, всё любовался коньком...
С тех пор прошло сорок лет. Была мировая война. Произошло на земле столько больших событий.
Я много ездил, мне посчастливилось побывать в картинных галереях Дрездена, Флоренции, Ватикана. Я видел шедевры Боттичелли, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Рафаэля.
Но всё равно в памяти моей не потускнело то чудесное ощущение праздника, когда я, восьмилетний мальчик, держал в руках яркую, звонкую, тёплую дымковскую игрушку...
ЖИЛ-БЫЛ ПОП
И ещё один праздник не кончается у меня до сих пор, хотя он тоже начался в далёком детстве.
...Иногда в свободный вечер отец читал мне вслух. Я очень любил эти минуты.
Жил-был поп,
толоконный лоб.
Пошёл поп по базару
посмотреть...
— Подожди, подожди... — перебиваю я отца. — Как это «толоконный лоб»?
— Ты подумай, — отец озадачен. — Сколько раз читал и не обращал внимания! А ведь Пушкин великолепно знал русский язык... Толоконный лоб? Надо подумать!
— Может, поп толокно любил?
— А мясо, думаешь, он не любил? Нет, тут что-то другое. А-а... догадался! Говорят же: вместо мозгов — мякина в голове. А у попа толокно. Выходит — глупый поп. Ведь Балда его легко обвёл вокруг пальца. Да?
И верно! Тайна открыта. Как интересно, оказывается, обращать внимание на каждую строчку стихов, вдумываться, что значит каждое слово!
В следующий раз отец читает «Конька-Горбунка». Мудрая, добрая и лукавая фантастика сказки тоже удивляет. Особенно мне понравилось то место, где Иван видит пленного кита:
...Все бока его изрыты,
частоколы в ребра вбиты,
на хвосте сыр-бор шумит,
на спине село стоит,
мужички на губе пашут,
между глаз мальчишки пляшут,
а в дубраве меж усов
ищут девушки грибов...
Я попытался все это нарисовать. Каждая строчка — отдельная картина. Вышла целая тетрадь рисунков!
Между прочим, мне до сих пор жаль кита. Но он и сам-то хорош — проглотил сразу тридцать кораблей. Проглотил и в ус свой китовый не дует!
Стихи удивляли не только метким словом, народным юмором и весельем. Они вдруг наделяли чьей-то грустью, задушевностью.
Клён ты мой опавший, клён заледенелый,
Что стоишь, нагнувшись, под метелью белой?
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.
Поразило меня умение Сергея Есенина разговаривать с деревьями и животными, как с людьми. Как «с меньшими братьями». Волшебник Есенин! Как он сумел написать своему деду про розы, цветущие в «стране далёкой».
...Весна.
Здесь розы больше кулака.
И я твоей
судьбине одинокой
привет их тёплый
шлю издалека...
Кулак у деда был крестьянский, с хороший булыжник. Поглядел, наверное, дед на свой кулак и не поверил, что где-нибудь могут расти такие громадные розы!
Уже учась в школе, я прочитал стихотворение Александра Прокофьева «Матрос в октябре». Революционный балтийский матрос так нарисован поэтом:
Плещет лента голубая —
Балтики холодной весть.
Он идёт, как подобает,
Весь в патронах, в бомбах весь!
Молодой и новый. Нате!
Так до ленты молодой
Он идёт, и на гранате
Гордая его ладонь.
Справа маузер и слева,
И, победу в мир неся,
Пальцев страшная система
Врезалась в железо вся!
Не оружие страшной системы, а пальцы...
Вот это матрос! Такого ничто не может остановить. Всего четыре строчки, а такой человек!..
Но Прокофьев мог быть и мягок, лиричен.
Направо взгляни, налево взгляни —
В зелёных кафтанах выходят лини...
Рыба — а в зелёном платье! Так и вижу этого линя — плывёт важно, будто в кафтане выступает...
Дома у меня собрано много стихотворных сборников. Я беру с полки книгу, раскрываю её — праздник продолжается!
Литература
- Брюсов В. Последние мечты. Лирика 1917–1919 года. — М.: Творчество, 1921.
- Давыдов С. Праздники / Костёр. — 1975. — № 10.
- Степанов В. Любимые праздники / Что мы Родиной зовём. Стихи. — М.: Детская и юношеская книга, 2022.
Сведения об авторах
Валерий Яковлевич Брюсов (1873–1924) — поэт, прозаик, драматург, переводчик и критик, основоположник русского символизма, ректор и профессор Высшего литературно-художественного института.
Сергей Давидович Давыдов (1928–2001) — ленинградский поэт, прозаик, переводчик, сценарист, автор стихов о войне, блокаде, Ленинграде.
Владимир Александрович Степанов (1949–2025) — детский поэт и прозаик, автор песен, лауреат многих премий.